Вокруг света 1985-04, страница 48

ДОСЬЕ ПРЕСТУПЛЕНИИ ИМПЕРИАЛИЗМА

К обеду камешек вернулся в 9-й блок. Пора было действовать.

Фадель несколько раз ударил об алюминиевую миску. Из соседних блоков раздались ответные удары. Охранники насторожились.

— Мы требуем, — крикнул из толпы Махмуд,— прекратить побои и издевательства, убрать Ауфира, разрешить свободно передвигаться по блоку!

На шум из палатки охранников, выскочил офицер.

— Разойтись! — заорал он.

Но толпа не двигалась. Вид у заключенных был угрожающий.

— Заткнись! — крикнул кто-то из толпы и запустил в офицера камнем. Казалось, остальные только и ждали этого. Люди хватали с земли камни и швыряли в офицера и солдат. Один из узников бросился в палатку, где готовили еду, и через мгновение брезент уже горел на ветру.

Восстание охватило весь лагерь. В разных концах Ансара звучала стрельба, шли рукопашные бои, горели палатки, едкий дым застилал небо. Начальник лагеря полковник Дани был взбешен. Пускать в ход пулеметы на вышках рискованно: не ровен час зацепишь своих. Но и не вмешиваться было нельзя. Узники могли захватить оружие, и тогда судьба самого полковника стала бы незавидной, не говоря уже о реальной возможности массового побега. Выход один: просить по рации подкрепления.

Через полчаса над Ансаром закружили вертолеты. Они по очереди садились на дорогу возле лагеря, и выпрыгивающие из них солдаты тут же вступали в бой. Постепенно они оттеснили узников в углы блоков. Стрельба утихла, дым рассеялся. На земле остались лежать те, кому уже не суждено было подняться.

Полковник Дани в сопровождении свиты обходил блоки.

— Вот результат вашего бунта! — кричал он, указывая рукой на трупы.— В этом виноваты те, кто подбил вас на беспорядки. Мы обязательно выявим и примерно накажем зачинщиков!

Узники разошлись по палаткам. Как и ожидал Махмуд, все началось ночью. Люди уже начали засыпать, когда в палатку ворвались два солдата. Еще несколько стояли снаружи. По лицам забегал луч фонарика.

— Ты, ты, ты и ты! — указал солдат дулом автомата. —.Встать! Пойдете с нами.

В числе четверых были Фадель и Махмуд.

6

Впереди показалось длинное приземистое сооружение. Подошли ближе. Тусклая лампочка, вмонтированная в козырек над входом, еле освещала узкую дверь. Людей по очереди загоняли внутрь. Человек десять прошли — стоп! Через несколько минут — следующий десяток. *

Крошечная комнатушка с бетонным

полом, без окон — так выглядела камера, в которую втолкнули Махмуда и Фа-деля, а с ними еще восемь человек. Сесть было невозможно. В такой тесноте даже ноги в коленях не согнешь. Попробовали опереться друг на друга — вроде легче. Но чуть один переменил позу или перенес тяжесть тела на другую ногу, сразу теряют равновесие и толкают друг друга остальные. Так и промучились до утра.

Рассвет проник в камеру слабым лучом. Оказалось, под потолком есть небольшая дыра, размером с кирпич.

Щелкнул засов, и дверь резко отворилась.

— Номер 0620 здесь? — вопросил охранник.— На выход!

Узники расступились, давая Махмуду дорогу. Фадель похлопал его по плечу.

— Держись, брат! — шепнул он.

Махмуду завязали глаза, связали руки

за спиной и вывели из здания. Он почувствовал толчок в спину и, спотыкаясь, пошел в указанном направлении. Прошли метров двести, не больше. Грубые руки схватили за шиворот, потянули вверх.

— Ну-ка, подними ногу. Вот так, давай, давай...

Махмуд почувствовал, как что-то острое содрало кожу со лба. Сзади неожиданно толкнули, и он с размаху ударился головой о металлическую раскаленную стенку.

— Гады! Что вы делаете?! — что есть силы закричал он.

Откуда только силы взялись! Метнулся в сторону. И в то же мгновение в плечо вонзились острые иглы. Махмуд закричал от нестерпимой боли. Инстинктивно отпрянул в другую сторону — опять захлестнула волна боли. Придя в себя, попробовал потихоньку выпрямиться. Но не тут-то было. Макушкой задел обо что-то острое.

— Выпустите меня! — опять закричал Махмуд.— Вы не имеете права!

Сзади заскрипел и лязгнул замок. Шаги удалились.

Только сейчас до сознания Махмуда дошло, что он стоит на чем-то неустойчивом. Ощупал одной ногой пол. Он уходил куда-то вверх. Ботинок наткнулся на препятствие. Проверил пол чуть правее. То же самое. Решил наступить на него ботинком, но сразу отдернул ногу. В подошву вонзилось острие. Еще чуть-чуть — и оно пропороло бы ее.

«Похоже, меня загнали в бочку с шипами внутри»,— подумал Махмуд, корчась в полусогнутом положении. В первые минуты он не почувствовал, какая здесь духота. А теперь все тело покрылось липким потом. Непрерывными струйками он стекал по лицу, разъедал ссадины и раны. И ведь пот не смахнешь — руки связаны. Страшно ломило спину, болели ноги. Тут Махмуд вспомнил о неудачном соприкосновении со стенкой. Может быть, удастся на нее опереться? Там вроде бы шипов не было.

Кое-как Махмуд развернулся, стараясь не пораниться, и стал медленно пятиться назад. Уперся, но сразу же с кри

ком отпрянул. Он словно сел на раскаленную сковороду.

Силы медленно покидали измученное тело. «Вот сейчас упаду. Вот сейчас...» — в отчаянии думал Махмуд. Он понимал, что упасть — значит истечь кровью. В тело сразу же вонзятся острые шипы. Страшная боль, а за ней провал и смерть... Ну, падай же!

— Нет. Я не сдамся,— Махмуд, сам не замечая этого, разговаривал вслух.— Даже если есть один шанс из тысячи, нужно выжить и отомстить!

От этого решения словно прибавилось сил. Махмуд попробовал осторожно усесться на корточки — так, чтобы не задеть шипы. Удалось. Ужасно донимала жара. Теперь-то он понял, почему израильтяне называли эту пытку «турецкой баней»! Раскаленный лучами солнца металл так и пышет жаром. Мучительно хочется пить.

Поистине неисчерпаемы запасы жизненных сил человека! Скажи Махмуду раньше, что ему предстоит такое испытание, он ответил бы, что это выше человеческих возможностей. А теперь — держался. Мучимый жаждой, одурманенный жарой, не в состоянии ни сесть, ни лечь... Держался...

Марьям была в отчаянье. Прошло уже больше месяца с тех пор, как она отправила Махмуду письмо, а ответа все не было. Теперь она бегала в Тир, в приемную Красного Креста, почти каждый день. Но всякий раз ей отвечали: «Ничего нет».

Сердце Марьям разрывалось. Родители В своих письмах все настойчивее звали к себе, в Бадауи. Там были дети. Марьям не видела их с б июня, а сейчас уже октябрь на дворе. Но разве можно покинуть Рашидию, не получив вестей от Махмуда?

Как-то раз в приемной Красного Креста ее попросили задержаться.

— Для вас есть важное сообщение,— сказала мадам Хури и вышла из комнаты.

Марьям вся подобралась. Какие могут быть важные сообщения из Ансара?

Мадам Хури протянула листочек с эмблемой Красного Креста. Марьям уставилась в него, еще не видя, что там написано, но уже понимая, что это — не от Махмуда. Наконец, совладав с волнением, стала читать. «Как сообщило израильское военное командование, ваш брат, Махмуд Абу Кифак, 22 лет, интернированный в лагере Ансар, № 0620, скончался 29 сентября 1982 года от сердечного приступа и похоронен на лагерном кладбище».

Марьям с недоумением посмотрела на мадам Хури.

— Но брат никогда не жаловался на сердце,— сказала она, еще до конца не понимая, что случилось непоправимое.

И вдруг Марьям как током ударило.

— Они убили его! — в исступлении закричала она.

Марьям даже не пыталась смахивать градом катившиеся по лицу слезы.

46