Вокруг света 1985-10, страница 45

тут же бурили более глубокую и не ошибались.

И вдруг оказалось, что воды все-таки мало, ее напор резко начал падать. А потом из глубоких скважин вместо пресной воды то там, то здесь стала поступать вода морская. И наконец, выяснилось, что большую часть скважин надо закрывать, иначе Тарханкут останется без пресной воды.

Как разобрались геологи, подземные резервуары Тарханкута содержали не живую, постоянно обновляющуюся воду, а своего рода неприкосновенный запас природы, накопленный сотни тысяч и даже миллионы лет назад, в предшествующие геологические эпохи. Этот запас препятствовал проникновению в известняковую толщу полуострова воды из моря. Стоило древние воды выкачать, как образовались пустоты, начался сдвиг пластов, появились трещины, по которым в известняки стала поступать морская вода.

Закрытие скважин могло оказаться трагедией для хозяйств, но к этому времени с севера уже подходила днепровская вода. Правда, со временем обнаружилось, что и это благо грозит обернуться новыми бедами. Теперь в подземные водохранилища Тарханкута поступала с поверхности не атмосферная влага, а днепровская вода, теперь уже достаточно загрязненная, так как захватывала с колхозных полей еще и химические удобрения, и гербициды. Как быть? Отказаться от использования днепровской воды, а значит, и от тех отраслей сельского хозяйства, которые не могут существовать без обильного орошения?

«Тарханкут всегда был богом забытым местом». «Здесь никогда ничего не росло и расти не может». «Унылый, выжженный край, которому дала жизнь только современная техника». Сколько таких слов по поводу северо-западного Крыма было сказано людьми, безусловно знающими, умными и наблюдательными, и как все они ошибались! Они видели только сегодняшний срез истории Тарханкута — каменистые, бесплодные пустыни на гребнях известняковых увалов, остатки ковыльных степей в широких, прогретых солнцем ложбинах, отары меланхолично бредущих овец, пощипывающих каждый зеленый росток... И никто не задался вопросом — отчего же человек держался этих мест с глубокой древности, о чем свидетельствуют курганы самых различных эпох, рассыпанные по полуострову, обилие древнегреческих, а позднее — скифских поселений. Стало быть, не так уж было здесь и плохо, во всяком случае лучше, чем сейчас. И если так, то что произошло?

Начало открытия древнего Тарханкута было положено археологами изучением пыльцы растений в

слоях древних поселений и угольков в очагах древних жилищ ¹. Анализы показали, что еще сравнительно недавно полуостров являл собой не степь, а лесостепь. В образцах присутствовала пыльца дубов и вязов как основных пород деревьев. Под их пологом росли клены, тополя, ясени,повсеместно встречались заросли ольхи и лещины. Везде можно было видеть неприхотливый можжевельник. Кроме этих пород, здесь росли грабы, каштаны, буки, ивы, березы, даже сосны и ели. Их пыльца встречалась в слоях земли вплоть до XIV века, причем эти деревья составляли не отдельные рощицы, колки в степи, а настоящие лесные массивы, занимавшие понижения между увалами, склоны балок, их верховья и приморские долины,— те самые земли, которые в первую очередь стал использовать в своей хозяйственной деятельности человек.

Так что же произошло?

Как утверждают археологи, а у них есть на то достаточно оснований, преобразование Тарханкута в пустынную степь начали древние греки, которые повели беспощадную войну с лесом, занимавшим лучшие, наиболее пригодные для земледелия каштановые почвы. Кустарники просто выжигали. Все остальное довершили многочисленные стада излюбленных греками коз, так же уничтожавших растительность северо-за-падного Крыма, как когда-то буйную поросль на берегах Средиземного моря. Козы без остатка съедали молодые побеги, объедали зелень кустарников и деревьев, до которой только могли дотянуться, остальное вытаптывали, оставляя после себя голую землю, ставшую добычей для дождей и ветров. Каменистая степь, господствовавшая и раньше на вершинах увалов, начала распространяться вширь. Навстречу ей, от берега, из низин поднимались возделываемые земли, лишенные своего защитного покрова. Рано или поздно они должны были сомкнуться, оттеснив древесно-кустарниковую растительность в верховьях балок, чтобы потом ее окончательно поглотить, оставив на месте цветущего когда-то края выжигаемую солнцем пустыню.

Каждый день я уходил далеко в степь, садился на нагретые камни кургана, смотрел, как в мареве плывет и колышется далекий берег Ка-раджийской бухты, как в синей дали растворяется идущий по горизонту пароход. Внизу уже желтели поля, бурел на солнце колхозный сад, сквозь зелень деревьев светились белые домики Оленевки, лилово-голубым озером плыло поле лаванды. Каждая пядь земли была пущена в оборот, люди жили год от года лучше. Так нужно ли все это перестраивать? Разве не достаточно одного

¹ См.: «Вокруг света», 1984, JMb 4— «Сатархи становятся явью».

заповедника, который снимет стрессовую нагрузку с берега, поможет восстановить там разрушенные биоценозы, залечит раны, нанесенные природе, чтобы она могла вздохнуть, набраться сил и воздать добро сторицей? Собственно говоря, к этому все шло и так. Появление тюленя-монаха, неожиданно вынырнувшего из прошлого Тарханкута, только ускорило это движение, связало воедино устремления археологов и биологов. Но тюлень заставил вспомнить о природной ситуации на полуострове. О том, что собственной воды не хватает, а днепровская в обозримом будущем не намного изменит ситуацию, заставляет думать, что накопленные в подземных резервуарах ядохимикаты и химические удобрения с полей беспрепятственно продолжат свое «черное» дело.

Все меры, которыми пытались выправить положение, мало учитывали геологические особенности полуострова, климатические факторы, ту систему хозяйства, которая могла стать для него органичной.

Теперь мы не просто должны спасать природу. В сущности, мы обязаны остановить ее разрушение, быстрее и основательнее встать на защиту — целенаправленно, по-хозяйски. Стало быть, восстанавливать экосистему все равно придется. Создание комплексного заповедника на Тарханкуте — первый и крайне необходимый шаг в этом направлении. Он поможет спасти то, что пока еще спасти возможно, чтобы, отталкиваясь от заложенных в степи резерватов, начать планомерное наступление на пустыню.

Сначала — создавая искусственные пастбища на бросовых землях и восстанавливая древесно-кустарниковую растительность по склонам и верховьям балок. Оттуда посадки шагнут в долины, даже если придется поступиться какой-то частью пахотных земель. Все это окупится очень скоро, когда взметнувшиеся леса станут естественными конденсаторами влаги и смогут вновь оживить давно пересохшие источники.

Очень важно, чтобы с самого начала был создан именно комплексный заповедник, объединяющий в себе не просто природные объекты, но и объекты исторические. Все специалисты, с которыми мне приходилось говорить по этому поводу — биологи, геологи, естествоиспытатели, археологи,— согласно говорили о необходимости создания именно исто-рико-природного заповедника. И не только потому, что результаты многолетних раскопок московских и ленинградских археологов на Тарханкуте являются первоклассными экскурсионными объектами. Восстановление экосистемы полуострова возможно только на исторической основе, на фундаменте тех факторов, которые открывают ученые.

Черноморское — Москва

43