Вокруг света 1985-12, страница 39

равнине — хаос гранитных глыб с ржаво-красным загаром, по склонам холмов — какие-то чахлые баобабы, на вершинах холмов?.. Память выдала информацию: шона предпочитали селиться на возвышенных местах, и шедшие внизу португальцы оказывались отличной мишенью для их лучников. Первый, второй, третий холм — их венчают лишь скалы и готовые в любой момент сорваться вниз огромные камни. Четвертый, пятый, шестой, седьмой — едва заметная голубая струйка дыма выдает место, где, слившись с природой, обосновалась деревня ндау, одного из племен группы шона.

— Нашел! — победоносно кричу я.

— Лучше поздно, чем никогда,— иронизирует Антонио.— И согласитесь, что, не появись дымок, вы бы простояли здесь до тех пор, пока не получили солнечного удара. Архитекторы шона обладали удивительным искусством вписывать жилища, целые деревни в ландшафт.

Устроившись в тени машины, мы рассматриваем снизу деревню. Конечно, то, что ее обитатели использовали местный материал, да еще и не обрабатывали его, в значительной степени способствует маскировке селения. Одна хижина с округлой крышей своими очертаниями удивительно напоминает валун, другая прячется за скалой, одновременно используя ее вместо стены, третья как бы нарочито выбивается за сложенную из плит, почти незаметную изгородь, и висит над обрывом, подобно одному из тех многих камней, что стерегут тропинки на вершину холма.

КАМЕННАЯ ДЕРЕВНЯ

Наверху нас встречает старейшина деревни, окруженный мужчинами. Подходит средних лет человек с малышом на руках.

— Я партизанил в отрядах ФРЕЛИМО,— говорит он.— А когда вернулся сюда, первого же родившегося у меня сына назвал Калаш. Меня зовут Мпфуму.

«Калаш» — это распространенное среди фрелимовцев сокращенное название советского автомата Калашникова, помогавшего мозамбикским патриотам отвоевать независимость своей родины. На севере, где шли основные бои против колонизаторов, я встречал десятки мальчишек по имени Калаш.

— Желаю тебе счастья, Калаш Мпфуму,— обнимая ребенка, сказал я и вернул его отцу.— Тебе повезло — ты родился хозяином на своей древней земле.

К Мпфуму обращается Антонио. Они что-то долго обсуждают скороговоркой на языке чишона, затем Кошта резюмирует:

— У меня как у историка есть свое мнение о каменном строительстве в этом районе. Но здесь экскурсоводом вам пусть будет Мпфуму.

Мпфуму кивает головой в знак согласия и, довольный выпавшей ему ролью, тотчас же начинает:

— Деревня у всех людей шона называется «муша». Моему отцу сказал его дед, а его деду — его прапрадед, что наша муша построена так, как раньше строились селения по всей стране шона. У нас в долине Ньяндуге создают «коллективную деревню» — «алдейя коммунал», где все будут работать в поле вместе. И мы решили, что построим эту деревню похожей на нашу мушу. Потому что в ней удобно жить. Надо выбрать холм с большой плоской вершиной, с которой все видно. В середине эту вершину мы расчищаем от камней. Если площадка, на которой должна стоять хижина, неровная или земля под ней влажная, то делаем...

Мпфуму запнулся, подыскивая нужное слово.

— Фундамент,— подсказал Антонио.

— Да, делаем фундамент из плит, которых полным-полно внизу. Из таких же плит можно выложить пол. Но чаще всего мы поверх земли накладываем дагу. Так лучше, потому что между трещинами плит любят селиться змеи. А в даге трещин нет. Дальше — кто как хочет. Можно позвать из соседней му-ши старого мгангу — знахаря. Он вобьет посреди пола деревянный кол, обольет его кровью белого петуха и скажет: «Мир этому жилищу». А можно и не звать мгангу, а делать так, как говорит ФРЕЛИМО: пригласить всех соседей и с их помощью сообща строить хижину из деревянных кольев. Потом оплетаем колья прутьями и обливаем раствором даги. Даговые хижины стоят очень долго и не промокают от дождя. Вот почему мы хотим строить такие хижины и в «алдейя коммунал».

Забор возводят только после того, как возникнет первый ряд хижин. Все мужчины разделены на каменотесов и переносчиков камней, занятых внизу, в долине, и каменщиков, работающих здесь, наверху. Когда наступает время ремонта или когда внутри муша образовался второй или третий круг из хижин, которые надо отделить стеной, каждый знает свое дело.

Центр муши тоже покрывают раствором даги, потому что там ночует скот. Ближе к центру, на высоком каменном фундаменте, строят общественные амбары.

Мы зашли в хижину приветливого Мпфумы и, по местному обычаю, через тростниковую трубку утолили жажду из общего горшка с напитком.

— Посмотри еще мою кузницу,— предложил Мпфуму, когда мы покидали его жилище.— Это совсем недалеко отсюда, на склоне холма у одной из троп, по которой мы спустимся вниз. В партизанском отряде ФРЕЛИМО я научился многому. А с металлом в наших краях сейчас туго, да и не всякий твердый заводской металл мне здесь под силу обработать. Поэтому я

плавильную печь построил, старики помогли...

Когда мы спустились к кузнице, разместившейся в пещере, и я увидел эту печь, стоящую между скал, то не поверил своим глазам. Если бы хоть было воспроизведено по картинке, а то ведь «старики помогли...».

Мпфуму рассказал нам, как, основываясь на советах стариков, он воссоздал в своей деревне издревле известное у шона приготовление железа. Легкоплавкую руду — концентраты окислов железа, которые нередко в тропических районах содержат до семидесяти процентов металла,— собирают на дне речушек. Измельченные куски руды п<*эчередно с древесным углем слоями загружают в печь через ее верхнее отверстие. Необходимую температуру поддерживают с помощью мехов из шкур антилоп. Или непрерывно нагнетают воздух через специальные фурменные отверстия, оставленные в нижней задней части печи. А через отверстия в передней части, замазанные на время плавки глиной, извлекают крицу. Затем, уже на открытом огне, на меньшем жару, ее переплавляют несколько раз, выжигая углерод и отделяя шлак до тех пор, пока не получится металл, пригодный к обработке в кузнице.

— Ну, что скажете? — прозвучал из-за спины торжествующий голос Антонио.

— Да ведь эта печь — точная копия конической башни Великого Зимбабве! Хоть беги в машину за путеводителем и сличай с фотографией.

— Ах, если бы не было так жарко, я бы обнял вас и расцеловал,— довольно хлопая меня по плечу, засмеялся Антонио.— Это же моя старая идея — башня «Храма» Великого Зимбабве — символ плавильной печи как первоисточника богатства и могущества Мономотапы. По всей стране были разбросаны такие маленькие печи, поставлявшие металл на экспорт, а в ее столице, на удивление иностранным купцам, выросла печь гигантская, печь-царица. Но и форма, и кладка у них одинаковые. Равно как очень много одинакового вообще в архитектуре и технике строительства как этой деревни, чудом пронесшей через века древние традиции народа каранга, так и многочисленных каменных столичных построек эпохи Великого Зимбабве. Эта муша дает возможность проследить, с чего все началось и как все развивалось — от плавильных печей, даговых хижин и каменных стен между ними, сложенных техникой сухой кладки, до торговли железом Мономотапы и архитектурных шедевров Зимбабве. И все это — из африканских истоков, по подсказке африканской природы, без всякой помощи неких высокоразвитых пришельцев!

И разве не в этом разгадка тайн нашего прошлого?..

Мапуту — Москва

37