Вокруг света 1987-09, страница 36

подходила к высокому и массивному зданию. С капителей деревянных колонн по ее сторонам глядели львиные морды. Краска на них облупилась, дерево растрескалось. Я вошла во дворец. Никого. Здесь царил полумрак, торчали полуобвалившиеся балки, сбоку пробивался неясный, рассеянный свет. Призрачно вырисовывалась массивная каменная лестница с крутыми ступенями. Я стала подниматься по ней и поняла, что это далеко не безопасно: целые марши лестницы были обрушены, пришлось пробираться по грудам камней, рядом с темными провалами и пустотами, уходившими вниз. По залам и опочивальням гулял студеный ветер. В зияющих провалах стен гнездились дикие голуби. Потревоженные мной, они с пронзительным криком взмывали к потолку, где темнели растрескавшиеся, провисшие и обрушенные балясины. Доски пола сгнили и провалились, резные колонки палат растрескались, роспись стен и потолков облупилась, а в изящных деревянных решетках окон и веранд зияли пустоты. Старых стен и Берендеевых палат, о которых писал Рерих, уже не было. А остались лишь ветер, дикие голуби и руины. И где-то на этих полуобвалившихся лестницах, в переходах, на рассохшихся досках пола остались невидимые следы человека из далекой северной страны, который ходил по этим палатам и писал свои великие картины на открытых горным ветрам галереях.

Я поднималась с этажа на этаж. И чем выше, тем заметнее были необратимые разрушения, печальнее гудел ветер, тревожнее кричали голуби. Снова лестницы, переходы, пустые гулкие залы.

Неожиданно на моем пути возникла рассохшаяся, облупившаяся дверь. Я толкнула ее и оказалась в темноте. В глубине слабо и неверно мерцали язычки светильников. Потом я различила позолоченную статую Будды. У Будды были синие волосы и желтая монашеская тога. Рядом плясал многорукий красный бог. Я попала в дворцовый храм. Угасание и разрушение коснулись и его. Серая паутина покрывала темные углы, старинные танки запылились, настенная роспись померкла. Из полумрака возникла сухая фигура ламы.

— А где король? — почему-то спросила я его.

— Король умер,— печально ответил лама и наклонил голову.

— А королева?

— Тоже.

— А кто же остался?

— Вдовствующая королева и наследный принц.

— А кто же вдовствующая королева?

— Дочь покойного короля.

— Лама,— сказала я,— в этом дворце когда-то жил русский художник. Его пригласил король Ладака.

— Я об этом не знаю,— печально покачал головой лама.— Людская память коротка. Людская жизнь быстротечна. Что остается после нас?

Эти развалины, гибнущие картины и разрушающиеся статуи... Люди — преходящие пылинки вечности. И только те, кто ощутил свою причастность к этой вечности и Великому Единому, еще что-то могут. Но они не короли, они — Великие души. А короли умирают, их дворцы — тоже.

Мы вышли на открытую галерею. Лама зябко завернулся в тогу. Солнце высоко стояло над горами.

— А этот русский был великим художником? — неожиданно спросил он.

— Да.

— Значит, король жил не зря. Он встретил в своей жизни великого художника.

Я вышла из дворца и стала спускаться вниз, к базару. От базара королевский дворец, освещенный ярким солнцем, выглядел массивным и неприступным.

Королевский дворец в Ле построили в XII веке по образцу лхасской По-талы. Потом обстоятельства вынудили ладакских королей построить в Стоке другой дворец. Вдовствующая королева и наследный принц жили теперь там. Мне не удалось их увидеть: королева заседала в парламенте в Дели, а принц, офицер индийской армии, служил в своей части.

Королевская династия Ладака, как писал Рерих, вела «свое происхождение от героического Гесер-хана». Гесер-хан жил в далеком и таинственном прошлом, когда еще не было хроник. Историю королей Ладака записали позже на тибетском языке. Гесер-хан, полубог и герой, совершал свои подвиги в нереальном мире где-то в центре земли, на горе Лун-по. Четыре грозных короля с лицами-масками стерегли гору со всех четырех сторон света, четыре континента покоились на водах океана. В его глубинах светились драгоценными камнями дворцы королей нагов. Из этого времени пришли сказания о мифических королях Тибета, от них тонкая нить протянулась в VII век, к королю Сронцзангампо, вводившему на Тибете учение Будды. А потом — к Лан-дарме, пытавшемуся сокрушить это учение и укрепить веру своих предков, древний бон.

Ландарма, как повествует хроника, и стал родоначальником первой династии королей Ладака на рубеже IX и X веков. Горная страна на западе Тибета обретала тогда самостоятельность. Короли династии носили титул «Лха-чен» — «Великий бог». Первый из них, Ньяма-гон, был потомком Ландармы, завоевавшим Ладак. «Великие боги» правили Ладаком или той частью, которую им удалось завоевать, до XV века. Правили вполне «по-людски»: участвовали в феодальных междоусобицах, совершали воинственные набеги на соседей, враждовали с родственниками и потомками, строили замки и монастыри, укрепляли буддизм и сокрушали древний бон.

В конце концов ради власти над Ладаком один из них отрекся от «Великих богов» и основал свою, новую,

династию, предварительно захватив трон в Ле. Династия получила имя «Намгиял» — «Совершенный победитель». Первый из них и обнаружил связь своей династии с великим Ге-сер-ханом. Королей в новой династии было много, но далеко не о каждом из них слагали песни.

Больше всех повезло Сенге Нам-гиялу, или Льву. Это он выстроил девятиэтажный дворец в Ле, тайный монастырь Хемис, спрятанный в ущелье, приказал воздвигнуть в Басго статую Майтрейи высотой в три этажа. Король Лев был силен и отважен. Дважды он ходил на войну и возвращал захваченные у Ладака земли. В наставниках у Льва был лама Сток Цанг-рас-чен. «Сток» — значит «Тигр». Хотя в Ладаке лам было, наверное, не меньше, чем воинов, ламу Тигра помнят до сих пор. Если в народе сохранялась память о ламе, значит он был необычным ламой, великим ламой. Таким и был лама Тигр, королевский наставник и советник. Никто не помнил, и исторические хроники Ладака об этом умалчивают, откуда появился лама Тигр. Он был высок и статен, и упругой, неслышной походкой действительно напоминал тигра. Лама Тигр много лет провел рядом с королем Львом. Король ничего не предпринимал без его совета и согласия. Тигр выбирал места для монастырей, наблюдал за их постройкой, был неутомимым ходоком и легко переносил суровый климат Ладака. Он заставлял лам быть прилежными в тайных науках, по его повелению ламы в монастырях сели за переписку старинных тибетских рукописей.

Иногда лама Тигр исчезал и подолгу не появлялся в королевском дворце. Но лишь возникала у короля Льва острая нужда в его советах, Тигр приходил сам или присылал гонца с письмом, где был ответ на вопрос, мучивший короля. В хрониках Ладака сообщаются три факта из жизни ламы Тигра. Первый: он посетил Индию, Кашмир и Удияну, о местоположении которой до сих спорят востоковеды. Второй — он видел и знал в лицо всех восемьдесят четырех святых. И третий — он написал книгу «Путешествие в Шамбалу».

...Настало время, и лама Тигр решил навсегда покинуть королевский дворец. Король Лев щедро вознаградил его, дав ламе сто лошадей, сто яков, тысячу овец, тысячу рупий, триста граммов золота, три тысячи мер зерна, нитку жемчуга, нитку кораллов, нитку бирюзы, двадцать пять копий, двадцать пять мечей, двадцать пять штук шелка и еще кое-какую мелочь. Больше великого ламу Тигра в Ладаке не видели, но память о нем продолжает жить.

Король Лев умер в 1620 году. Его потомки перессорились между собой, испортили отношения и с Кашмиром. Правители Кашмира зарились на Ладак. Они хотели иметь свою долю в караванной торговле и держать перекресток в своих руках. Не оставляла Ладак в покое и Лхаса. Монголь