Вокруг света 1993-08, страница 65

— Молчи,— сказал ведун — Еще чего доброго накличешь ее прежде времени.

— Проклятый убийца! Где ты? Развяжи меня сейчас же, стервец! Я тебя за это вздерну, сукин сын!

— Молчи,— повторил Геральт.

Острит тяжело дышал.

— Оставишь меня ей на съедение? Связанного? — спросил он уже тише и совсем тихо добавил ругательство.

— Нет,— сказал ведун — Отпущу. Но не сейчас.

— Подлец! Чтобы отвлечь ее?

— Угу.

Острит замолчал, перестал метаться, лежал спокойно.

— Ведун?

— Да?

— Ты прав. Я хотел сбросить Фольтеста. Не я один. Но я жаждал его смерти, хотел, чтобы он умер в муках, чтобы свихнулся, чтобы сгнил живьем. Знаешь почему?

Геральт молчал.

— Я любил Адду. Королевскую сестру, королевскую любовницу, королевскую девку! Я любил ее... Ведун, ты здесь?

— Здесь.

— Я знаю, что ты думаешь. Но этого не было. Поверь, я не произносил никаких заклятий. Я не знаю никакой магии. Только однажды, по злобе, сказал... Только однажды. Ведун! Ты слушаешь?

— Слушаю.

— Это его мать, старая королева. Наверняка она. Не могла перенести, что он и Адда... Это не я. Я только однажды, понимаешь, пытался уговорить ее... а Адда... Ведун? На меня нашло, и я сказал... Ведун? Значит, я? Я?

— Это уже не имеет значения.

— Ведун? Полночь скоро?

— Скоро.

— Выпусти меня раньше. Дай мне больше времени.

— Нет.

Острит не услышал скрежета отодвигаемой могильной плиты, но ведьмак услышал. Он наклонился и рассек кинжалом веревку, которой был стянут вельможа. Острит не стал дожидаться, вскочил и неловко сделал несколько шагов. Потом побежал. Глаза уже привыкли к темноте, и он видел дорогу, ведущую из главного зала к выходу.

Из пола с грохотом вылетела плита, закрывающая вход в склеп. Геральт, предусмотрительно спрятавшийся за балюстрадой лестницы, увидел уродливую фигуру упыря, ловко, быстро и безошибочно мчащегося вслед за удаляющимся топотом сапог Острита. Упыриха не издала ни звука.

Чудовищный, душераздирающий, сумасшедший визг разорвал ночь, потряс старые стены и лился, то вздымаясь, то опадая, и вибрировал. Ведун не мог точно оценить расстояние — его чуткий слух ошибался,— но он знал, что упырь добрался до Острита быстро. Слишком быстро.

Он вышел на середину зала, встал у самого входа в склеп. Отбросил плащ. Повел плечами, поправляя положение меча. Натянул рукавицы. Еще было немного времени. Он знал, что упыриха, хоть и нажравшаяся, так быстро не оставит труп Острита. Сердце и печень были для нее ценным запасом пищи, позволяющим долго находиться в летаргии.

Ведун ждал. До зари, как он высчитал, оставалось еще около трех часов. Пение петуха могло бы его только сбить с толку. Впрочем, в округе, кажется, вообще не было петухов.

И тут он услышал. Она шла медленно, шлепая ногами по полу. А потом он ее увидел.

Описание было точным: непропорционально большая голова, сидящая на короткой шее, окружена спутанным ореолом рыжеватых волос. Глаза светились во мраке, словно два карбункула. Упырица стояла неподвижно, уставившись на Ге-ральта. Вдруг раскрыла пасть, как бы похваляясь рядами белых клиновидных зубов, потом щелкнула челюстью. Звук был такой, как будто захлопнули крышку железного ящика. И сразу же прыгнула, с места, без разбега, целясь в ведуна окровавленными когтями.

Геральт отскочил, закружился, упыриха задела его и тоже завертелась, вспарывая воздух когтями, но тут же напала снова, немедленно, с полуоборота, щелкая зубами перед самой грудью Геральта. Ривянин отскочил в другую сторону, трижды меняя направление вращения, тем самым сбивая упыриху с толку. Отскакивая, сильно, хоть и не с размаху, ударил ее по го

лове шипами — серебряными остриями, сидящими на верхней стороне рукавицы, на костяшках пальцев.

Упыриха жутко зарычала, заполняя дворец гулким эхом, припала к земле, замерла и принялась выть. Глухо, зловеще, яростно.

Ведун усмехнулся. Первая попытка, как он и рассчитывал, кончилась успешно. Серебро было убийственным для упыря, как и для большинства чудовищ, вызванных к жизни колдовством. Бестия была как все из их роду-племени, и, значит, была реальная возможность снять чары, серебряный же меч — как крайнее средство — мог гарантировать ему жизнь.

Упыриха не спешила нападать. На этот раз она приближалась медленно, щеря клыки, пуская слюну. Геральт отступил, шел полукругом, осторожно ставя ноги, то замедляя, то ускоряя движение, тем самым ослабляя внимание упырицы, не давая ей как следует подготовиться к прыжку. Двигаясь, ведун раскручивал длинную тонкую крепкую цепь с грузом на конце. Цепь была из серебра.

В тот момент, когда, напрягшись, упыриха прыгнула, цепь свистнула в воздухе и, сворачиваясь змеей, мгновенно оплела руки, шею и голову чудовища. Упыриха, издав пронизывающий визг, упала, не завершив прыжка. Она извивалась на полу, чудовищно рыча, то ли от ярости, то ли от палящей боли, причиняемой ей ненавистным металлом. Геральт был удовлетворен — убить упыриху, если б он захотел, теперь не составляло труда. Но он не доставал меча. Пока ничто в поведении упыря-принцессы не давало повода предполагать, что это неизлечимый случай. Геральт немного отступил и, не спуская глаз с мечущейся на полу фигуры, глубоко дышал, собираясь с силами.

Цепь лопнула, серебряные звенья дождем посыпались во все стороны. И ослепленная яростью упыриха с воем кинулась в атаку. Геральт спокойно ждал и поднятой правой рукой чертил перед собой знак Аард.

Упыриха отлетела назад на несколько шагов, словно ее ударили молотом, но удержалась на ногах, выставила когти, обнажила клыки. Ее волосы поднялись дыбом и зашевелились, словно она шла навстречу резкому ветру. С трудом, кашляя, хрипя, шаг за шагом, медленно, но шла. Все-таки шла!

Геральт забеспокоился. Он не ожидал, что такой простой Знак совершенно парализует противника, но и не думал, что бестия так легко оправится. Он не мог держать Знак слишком долго, это очень сильно истощало, а упырице оставалось пройти уже не больше десяти шагов. Он резко снял Знак и отскочил вбок. Как он и ожидал, застигнутая врасплох упырица полетела вперед, потеряв равновесие, перевернулась, поскользнувшись на полу, и покатилась вниз по ступенькам входа в склеп, зияющего в полу. Снизу донесся ее исступленный вой.

Чтобы выиграть время, Геральт прыгнул на лестницу, ведущую на галерейку. Не успел он пройти и половины ее, как упырица выбралась из склепа и помчалась на него, как огромный черный паук. Ведун подождал, пока она вбежит следом за ним, перепрыгнул через поручень и соскочил вниз. Упырица развернулась на лестнице, оттолкнулась и кинулась на него в невероятном, почти десятиметровом прыжке. Она уже не дала так легко провести себя его пируэтам — дважды ее когти рванули кожаную куртку ривянина. Но новый, отчаянно сильный удар серебряными шипами рукавицы отбросил упырицу назад. Геральт, чувствуя вздымающуюся в нем ярость, покачнулся, откинул туловище назад и сильнейшим ударом в бок свалил бестию с ног.

Рык, который она издала, был громче всех предыдущих. С потолка посыпалась штукатурка.

Упырица вскочила на ноги, дрожа от неудержимой злобы и жажды убийства. Геральт ждал. Он уже достал меч и шел, вычерчивая им в воздухе круги, обходил упыря, следя, чтобы движения меча не совпадали с ритмом и темпом его шагов. Упыриха не отскочила, медленно приближалась, водя глазами вслед за яркой полосой клинка.

Геральт резко остановился, замер с занесенным над головой мечом. Упыриха, растерявшись, тоже остановилась. Ведун медленно описал острием полукруг, сделал шаг в сторону противника. Потом еще один. А потом прыгнул, выписывая мечом круги над головой.

Упыриха съежилась, попятилась. Геральт был все ближе. Глаза ведуна разгорелись зловещим огнем, сквозь стиснутые зубы вырвалось хриплое рычание. Упыриха опять отступила, отброшенная мощью сконденсированной ненависти, злобы и

63