Вокруг света 1993-08, страница 8

это считалось более безопасно. Именно тогда, под водой в'Каноандес, он понял, что такое настоящий страх. Его крутило до изнеможения; бороться было бесполезно, это только отнимало драгоценные силы. Приходилось выжидать. И Джо ждал. Он ждал, беспомощный, тогда как река тешилась своей мощью.

На поверхности плавал страховочный конец, Джо ухватился за него и, подтянувшись, увидел склонившегося к нему улыбающегося Анджея, тянущего веревку.

В этот раз Дуилио занял место Яцека, и они с Петром благополучно остались на плоту, намертво вцепившись в страховочный конец, брошенный Джеромом и Морной. Плот продолжал скакать, как сумасшедший, зажатый в щели между скал. Понадобилось пятнадцать минут, чтобы освободить его.

«Летучего Джона» тем временем смыло потоком. Он тоже схватился за страховочный конец, но, в отличие от Кэйна, вытаскивать его было некому. В нескольких ярдах выше следующего переката он пытался выбраться из водоворота, пока его наконец не подобрал подошедший плот. Выносливость Джонни вызывала восхищение. Его привлекала тяжелая физическая работа, особенно в те опасные моменты, когда нужно было провести плот у самого берега. И в этот раз, едва спасшись, он начал подбирать всех свалившихся в реку. И выглядел великолепно. А вот остальные были на грани переохлаждения. Когда час спустя у Кондор Фоллс разбили лагерь, у большинства зуб на зуб не попадал. Согреться удалось, только напившись горячего чая и забравшись в спальные мешки.

День девятый

В этот раз лагерь был разбит в двухстах ярдах выше предпоследнего отрезка Колки - Репараз Каньона. Исследовать его с берега не представлялось возможным — стены вокруг были слишком круты и ненадежны, но Петр все-таки надеялся взобраться на следующее утро на скалы, чтобы обозреть окрестности.

В течение последних двух дней все были поглощены мыслями о Репараз. Петр, Дуилио, Анджей, Збигнев и Яцек уже проходили его и говорили, что после преодоления любого из трех его перекатов высокой степени сложности человек оказывался во власти ужасной дыры на дне — Дуилио испытал это на собственной шкуре. Настроение команды было подавленным.

С каждым днем пейзаж выглядел все более недружелюбно: казалось, скалы были готовы в любой момент обрушиться на людей. Каждая излучина открывала то одну, то другую стену, устремленную в небо. Каньон все больше напоминал живое существо своими непостижимыми намерениями.

Не было необходимости напоминать людям о последствиях невнима

тельности. Предыдущим днем Петр, Джонни и Джо Кэйн попытались пройти небольшой перекат, и при этом плоты так скрутило, что они выскочили из стремнины задом наперед. Плот номер два, шедший следом, понесло боком, и капитана Мура сбросило в поток. Он во весь голос ругался, кляня Дариуша, который греб не так сильно, как остальная команда. Репараз не прощает таких ошибок.

На ночь путешественники разбили лагерь среди небольших серных луж. Воздух был полон жалящих насекомых и смердел протухшими яйцами.

День десятый

Почти семь часов путешественники сидели на вытащенных на берег плотах, выжидая подходящий момент для прохода предпоследнего отрезка Колки — Репараз Каньона. Они уже готовы были грызть гранит, чтобы не сойти с ума от этого ожидания.

Петр, Анджей и Дуилио потеряли альпинистский трос, которым утром пользовались для подъема на скалы при рекогносцировке Репараза. Увидеть тогда удалось немного: пять излучин, много известняка и множество скал. Затем группа вернулась к потоку и стала ждать Петра, все еще где-то лазившего, и Яцека со Збигневом, готовивших фотоаппараты.

Они продолжали ждать, хотя через час уже будет слишком темно, чтобы трогаться в путь.

Наконец красный шлем Петра замелькал над валунами, появился и он сам, улыбающийся, как Чеширский кот, и объявил, что первым пойдет плот Робина.

Дариуш, которому в этот день перепало немало недобрых слов, храбро протянул Робину руку, выражая готовность идти с ним. Они проверили шлемы и спасательные жилеты. Когда плот двинулся по команде Робина «Все вперед!», оказалось, что его гнев принес плоды. Дариуш греб отлично, синхронно с другими гребцами.

Оставшиеся на берегу сидели в молчании, наблюдая, как плот номер два исчез в проходе, поглощенный гигантскими глыбами. Подождали пятнадцать минут и по команде Петра двинулись следом за первопроходцами.

День одиннадцатый

В конце концов этот клятый Репараз был пройден меньше чем за минуту. Все слилось в одно сплошное пятно. Невозможно припомнить, сколько раз плоты срывались на перепадах уровней, сколько раз перед их носами взрывались белые буруны, грозя путешественникам гибелью. Когда второй плот, пробив стену пены, вырвался к обетованной земле, его приветствовал Робин.

Путешественники все еще были на Колке, но в эту ночь над лагерем царил дух триумфа. В первую очередь, конечно, для Дуилио. Он, наконец, благополучно прошел Репараз. И юный Дариуш мог гордиться результатами этой самопроверки; было слышно,

как он благодарил капитана Мура.

Теперь остался только Польский каньон, поток шестого класса сложности, подобный пробке в устье реки. Он был узок, изобиловал подрезанными скалами и пересекающимися течениями. Группа потратила большую часть дня, волоком переправляя все оборудование по северной стене, поднимая плоты при помощи хитроумной системы канатов и блоков, сконструированной Робином, прежде чем опустить их в реку.

Но две трети пути лежали по стремнине. Иного выхода не было. Плоты разворачивали, стараясь направить их по потоку. Река бушевала всего в нескольких дюймах от плотов. Петр, Джонни, Яцек и Джо уже послали своих товарищей вперед, и теперь они пропали из виду. Стоило отклониться от маршрута более чем на два фута...

Всего шесть гребков. Сделать их правильно — путешественники доберутся до дома; совершить хоть одну ошибку — всем, так сказать, «светлая память». Это плавание скрепило узы дружбы, как ничто на свете. Думается, даже став стариками, путешественники не раз соберутся за кружкой пива, вспоминая Колку. А пока предстояло преодолеть еще один, последний участок ревущей реки. Этот чертов каньон толкал, швырял, пытался утопить отважившегося схватиться с ним до тех пор, пока смельчак не постигал вечную истину: скалы живые; вода живая; земля живая.

Снаряжение снова погрузили на плоты и закрепили, затем участники экспедиции заняли свои места. Первым должен был идти Джо Кэйн, последним — Петр. Стоя на валуне в четырех футах над группой, он быстро освободил кормовой трос, несколько секунд удерживал плот, а затем с криком «Вперед, ребята!» прыгнул на него.

Вокруг все было бело от пены. Мелькали валуны, то качающиеся, то торчащие прямо. Плоты через белизну вышли к длинному зеленому языку. Далеко внизу стены отступали, и солнечный свет играл на воде. Был виден безопасный проход из этого славного, губительного места...

Прошло время. Из Перу продолжали поступать новости, сообщавшие о политических бурях, потрясавших эту страну, и можно было быть уверенным, что каньон все еще оставался сокрытой и почти никому не известной драгоценностью: валуны по-прежнему срывались с его крутых стен, и жители Канко все так же раскладывали стручки на солнце...

В Сан-Франциско, где живет Джо Кэйн, нет кондоров и орлов, вместо них летают голуби, а вместо плота Джо водит потрепанный «седан», однако в минуты покоя ему слышится странный гул — голос Колки, вечный и неистовый.

По материалам журнала «National Geographic» подготовил Андрей КОЛПАКОВ

б