Вокруг света 1994-05, страница 57

— Не следует ли предварительно навести подробные справки об этой стране? — спросил Фернандо после некоторого размышления. — Попробовать поговорить с торговцами солью, расспросить их о дороге в страну, изучить их особенности, освоить язык...

Пожиратель огня громко и беспечно рассмеялся.

— Вы рассуждаете как студент, лейтенант, — воскликнул он. — Мы хотим завоевать страну язычников, а вы говорите про изучение их особенностей и языка. Это восхитительная шутка, черт побери! Эти коричн^ые парни скорее воспримут наши особенности и будут говорить по-испански.

— Послушай, Миг, найди мне индейца чибча для услуг, — напомнил Фернандо, — какого-нибудь торговца солью с Рио - Магдалены.

— Индейца? Как вас понимать? Он же не умеет ни брить, ни одежду содержать в порядке.

— Я, если так, отпущу себе бороду, — ответил Фернандо упрямо. — Он должен обязательно быть чибча, ты слышишь? Мне надо хорошо познакомиться с этим народом, я хочу узнать, что они, думают о нашей религии, о нашем короле, о нас, в конце концов.

— Вы можете на Мига положиться.

Они одновременно поднялись. Фернандо протянул хозяину таверны несколько серебряных монет. Одноглазый поклонился и опустил деньги в карман. Фернандо и Миг вышли на улицу, никто их не хватился, все были заняты питьем и разудалым весельем.

Через несколько дней утром Фернандо сказали, что с ним хочет поговорить матрос, приведший с собой двух йн-дейцев. Перед домом стоял бородатый Миг, около него держались два туземца, одетые врубахи, набедренные повязки и с накидками на плечах. Их иссиня-черные, причесанные на пробор волосы были схвачены шнурком. Оба проявляли благородную сдержанность, какой Фернандо еще не замечал ни у одного индейца.

Увидев подходящего Фернандо, Миг радостно затараторил:

— Сеньор, я выполнил обещание. Вот два человека с берегов реки Рио-Магдалена, как вы и хотели. Они торговцы солью из народа чибча. Ни один из них не умеет ни брить, ни приводить в порядок одежду, однако в их честности, сеньор, я в течение нескольких дней убедился. Они вряд ли будут вас обманывать. Один из них более подходящ, чем другой; я не могу объяснить почему, но чувствую, что прав, сеньор. К сожалению, с ними объясняться можно только с помощью рук, они не знают и трех испанских слов.

Фернандо похлопал Мига по плечу.

— Ты, Миг, — молодец, — сказал он, — я должен отдать тебе последние реалы за преданную службу. Где бы нам разместить этих двоих парней?

— Это уже улажено, сеньор. Я нашел на окраине города хижину, в которой они согласились жить. А в течение дня один из них постоянно будет в вашем распоряжении.

— Я тебе очень благодарен. — Фернандо повернулся к высокому индейцу и, показав на себя, сказал. — Сеньор Фернандо, Фер-нан-до.

Индеец положил руку себе на грудь и сказал:

— Чима, Чима, — и, показывая на своего спутника, продолжил представление, — Гуахагуи.

— До чего же чудные у них имена, сеньор, — продолжал болтать Миг, — имена их я уже выяснил. А вот еще : «ик^ сикви» значит «идем» и «ита» — «рука». Очень смешной язык.

— «Ита», — сказал индеец, кивнув головой и подняв для пояснения левую руку.

Фернандо разглядывал туземцев. Они были чисто одеты и аккуратно причесаны, в отличие от собратьев, обретающихся в портовом городе. Опять ему бросилось в глаза полное величия поведение индейцев, особенно Чимы. Он заметил, что в поведении индейцев в Санта-Марте главным признаком была собачья покорность. Что это, результат испанского владычества? Фернандо продолжал рассматривать обоих чибча. Чувствовалось, что они были свободными людьми. Согласятся ли они ему прислуживать? И почему они ушли от своего народа?

Фернандо спросил об этом Мига.

— Они впятером жили в одной хижине на берегу лагуны в двух днях пути отсюда на юг, — ответил матрос. — И, мне кажется, они пошли со мной по своей охоте. Они настроены

дружелюбно и, по-моему, уже поняли, что им придется делать. Они согласны, спросите их сами.

Фернандо беспомощно смотрел то на одного, то на другого, но Миг понял свою задачу яснее.

— Эй, — воскликнул он, — Чима, понимаешь, ты здесь — для сеньора-махаси, это значит чистить, я уже тебе объяснял. Ты махаси, надо все делать для сеньора, кихип, понимаешь?

Индеец важно кивнул, положил опять руку на грудь и поклонился Фернандо.

— Ну, вот, — похвалился Миг, — мы понимаем друг друга, как молочные братья. Однако теперь разрешите мне откланяться и подняться на борт.

Лейтенант сделал знак индейцам следовать за ним, и они без всякой боязни и робости пошли в дом и поднялись по лестнице.

Они внимательно разглядывали помещение, мгновенно поняли, что им предложили присесть. Не заставляли себя упрашивать, когда им принесли угощение, отламывали кусочки лепешки и, жуя, спокойно поглядывали вокруг. От их полных достоинства жестов и движений у Фернандо создавалось впечатление, что у него в гостях высокое посольство, а не туземные слуги. Он считал, что прежде всего он должен добиться взаимного понимания. Поэтому извлек из саквояжа небольшую записную книжку, отточил перо и стал размышлять.

В конце концов он решил сделать так. Он дотронулся обеими руками до головы и внятно сказал:

— Голова.

Чима кивнул и повторил: «Голова». Фернандо беспомощно посмотрел на него, а потом показал на себя, дотронулся до своей головы и несколько раз повторил испанское слово. После показал Чиму на его голову и вопросительно посмотрел на него. Индеец понял.

— Цискви, — сказал он, улыбаясь.

Фернандо кивнул и записал это слово. Затем он показал на свой глаз.

— Упуа, — сказал Чима.

Коснулся носа.

— Лака.

Индейцы несколько оживились, они, по-видимому, принимали это за какую-то игру или шутку. Однако Чима серьезно отвечал на вопросы, а другой сохранял почтительную сдержанность. Чибча объяснял, показывал, ходил, ел, пил и называл все эти действия на своем родном языке, но никак не мог понять, что этот белый делает со своей бумагой. В конце концов он заметил, что перо оставляет на листе бумаги какие-то черные следы. Он сразу забыл об окружающем, подошел ближе и вопросительно уставился на записную книжку.

— Цискви, упуа, лака, квихика, кухука, — прочел Фернандо и заметил на лице индейца безграничное удивление. Он, видимо, был совершенно незнаком с письменностью. То, что он увидел, показалось ему чем-то сказочным, необъяснимым.

Фернандо засмеялся.

— Чима, — сказал он и записал на бумаге его имя. — Смотри, Чима!

Индеец совсем растерялся от того, что черный след на бумаге — это он сам, его имя. Он отступил на шаг, приложил руку к груди и поклонился. Эти белые люди, приплывшие из-за моря, имеют, наверно, безграничную власть, если им послушны даже слова.

Очень охотно он продолжал называть Фернандо все, о чем тот хотел узнать.

Фернандо отпустил своих гостей только перед вечером. Они уже успели ему прислуживать во время обеда, обеспечили водой и поняли применение щетки. Чима оказался разговорчивым, полным достоинства, а Гуахагуи — сдержанным и молчаливым. Фернандо некоторое время смотрел им вслед. Они шагали, нимало не обращая внимания на встречных солдат и туземцев, хотя многие смотрели на них с нескрываемым интересом.

Чибча приходили каждый день, точные, аккуратные и чисто одетые, внимательные. Вскоре они прекрасно усвоили, что от них требовал белый сеньор, и делали поразительные успехи в овладении испанским языком. Фернандо тоже прилежно старался изучать индейский язык, чтобы не отставать от них. Добрые устремления приводили к взаимопониманию.

По этому поводу его товарищи часто подтрунивали над ним, считая его упражнения блажью.

55

I