Вокруг света 1994-05, страница 60

ниях лазутчиков. И чибча должен знать, что бесчестно разыгрывать преданность, спокойную и ревностную службу, готовность учить и учиться, а также обратиться в христианскую веру. Чима должен понять, что испанцы пришли в страны Нового Света для подтверждения величия своего государства и святой церкви. Чиме следует узнать, что для его народа самым лучшим решением будет мирное вступление в подданство испанскому королю и обращение в истинную веру. Только так можно избежать кровопролития и сохранить народ чибча и его культуру. Поэтому Чима должен помогать в обращении чибча в христианскую веру и вступлении страны чибча в великое испанско^королевство. Эта мысль принесла Фернандо успокоение.

Они спешились, ступив затекшими ногами на землю, и, несмотря на усталость, стали сразу искать место для лагеря на защищенном от ветра мангровыми зарослями участке побережья, а затем разожгли большой костер.

После непродолжительных сумерек пришла ночь, бесчисленные звезды заблестели на темном небосклоне. Река неподалеку бесшумно несла волнующиеся темные массы воды в море. Подчас доносились из-за деревьев резкие неожиданные вскрики ночных птиц. Фернандо сидел поодаль костра и прислушивался. Это была первая тропическая ночь, которую ему доводилось проводить под открытым небом, полная незнакомых голосов и непрекращающихся шорохов.

Фернандо продолжал молча сидеть, смотря на звездное небо, поднимающееся над горизонтом в тишине ночи, один на один со своими думами. Эта страна моей мечты. Как велика она и как богата! Но она безжалостна по отношению к людям. Их постоянно подстерегает гибель от лихорадки, укусов змей или ягуаров. Мы для нее чужие. Ее дети так разительно отличаются от нас, коричневокожие с иссиня-черными волосами, такими, как у индейца, поправляющего ко стер, или как у Чимы.

Я не могу его выдать, и, больше того, я не хочу его выдавать, если даже мне не по себе от того, что я нанял себе слугу шпиона, молча рассуждал Фернандо. А почему, собственно, они не должны засылать к нам разведчиков? Разве не ясно, что они нас боятся?

Индейцы — дети природы, в лесу и в горах они дома, они знают, как бороться с ягуарами, змеями и кайманами, как избавиться от ядовитых пауков-вампиров. Но у них нет сил бороться против произвола солдат. От них требуют сдачи на милость, смирения и покорности до самоуничижения. Они хорошо об этом знают — все эта карибу, аруаки, гуайиры и чибчи. И что же, зная обо всем этом, они не должны засылать разведчиков? Й можно ли считать разведчика бесчестным, плохим человеком? Нет! Они, конечно, должны своих лучших людей отправлять в разведку, самых надежных, мужественных. Такой человек сделает для своего народа все, и даже станет слугой, оставаясь принцем. Он готов принять крещение, хотя продолжает поклоняться идолам, готов бодрствовать день и ночь, и если понадобится, дейст-врвать.

А станет ли он действовать против меня? Сможет ли его сердце быть ко мне жестоким, ведь я его друг, его крестный, его учитель и ученик? Я его спрошу об этом, он должен будет ответить. И от его ответа будет зависеть наше будущее, решил Фернандо.

Фернандо застал Чиму в одиночестве. Чибча стоял с поникшей головой около стола и, казалось, ждал первого слова лейтенанта, как приговора.

— Где Гуахагуи? — вопрос, в общем-то, был и не нужен.

— Ты знаешь все, сеньор! — спокойно ответил Чима.

Фернандо сел, отцепил меч и положил на стол.

— Я знаю все, — сказал он. — Ты Чима — уцагве, один из предводителей, ципа твой дядя. Ты послан к белым людям на разведку, чтобы узнать их планы и пути их войска.

— Да; это так, — подтвердил тихо индеец.

— Все, что ты здесь делаешь — твое крещение, твое отношение ко мне, услужливость, увлечение учебой и уче

нием — это только маскировка, за которой ты скрываешь свое действительное отношение к испанцам.

Лицо чибчи стало подергиваться. Он медленно опустился на корточки и, опустив голову, сказал:

— Нет! Я полюбил вас, сеньор.

— Но я же твой враг!

— Нет, вы мой брат, сеньор.

Установилась продолжительная пауза. Индеец сидел без движения, а Фернандо довольно долго наблюдал за ним и наконец сказал:

— Ты знал, Чима, что твой связной рассказал мне все, ты знал, что я возвращаюсь и обо всем спрошу, ты знаешь, что я испанский офицер. Почему ты не убежал?

— Потому что вы мой брат, сеньор.

— Встань, Чима, сядь рядом и будь благоразумен! Что с нами произойдет? Можешь ты ответить на этот вопрос? Смогут ли два брата, два человека из враждебных лагерей вместе жить? Я хочу во главе своих кавалеристов попасть в твою страну, чтобы распространить нашу праведную христианскую веру, а твоего господина сделать вассалом нашего короля, императора всего христианского мира. А ты хочешь сообщить твоему вождю о каждом нашем шаге, чтобы он мог устроить нам засаду в дебрях сельвы и на горных перевалах, уничтожить нас всех, в том числе и меня! Как можно соединить все это?

— Вы не должны стремиться в нашу страну, сеньор!

— От этого ты меня не отговоришь, а уж всех других и подавно. Мы должны проникнуть в каждый уголок страны и обратить всех людей в нашу истинную веру.

— Ну, почему вы это должны?

— Потому что у нас есть завет самого Христа: идите по всему миру, распространяйте христианскую веру среди всех народов и совершайте крещение во имя Отца и Сына и Святого Духа!

— Если бы ты один захотел прийти, сеньор, я пошел бы с тобой, и ты мог бы свободно обратиться ко всем: к вождю-ципе, к жрецам, ко всему народу. Мы тебя внимательно бы выслушали, ибо ты хороший человек. Но другие испанцы злые. У меня есть глаза, сеньор, и уши тоже есть. Другие ищут только выгоду, они 'притворяются в церкви и хвастаются на улице, мучают .своих слуг — коричневых и чернокожих, они не уважают женщин, которые здесь рожают им детей. А золото — мертвый, холодный металл — значит для них больше, чем живой человек.

— Я не могу с тобой спорить, Чима.

— И эти люди хотят идти в мою страну? — продолжал индеец со страстью. —Они хотят с оружием в руках и в доспехах проникнуть в прекрасную долину реки Боготы, они хотят своими лошадьми вселить в нас ужас, их руки жадно тянутся к плодам нашего труда, к сокровищам, которыми мы привыкли любоваться, к нашим женщинам, .сеньор! Что хорошего из этого может получиться? — Он тихо стонал от душевной боли и отчаяния.

— Если твой народ, Чима, не станет сопротивляться, то и они не будут злодействовать. Если вы добровольно назовете испанского короля господином своей страны и если твой народ примет крещение, как принял его ты, то не будет войны и смертей. Да, кроме того, вы получите надежную защиту от всех своих врагов.

— Вы этому верите, сеньор?

— Да, я этому верю, — сказал Фернандо и взял Чиму за руку. — А теперь послушай меня. Ты не должен больше принимать связных, если кто-нибудь из офицеров узнает, что ты разведчик, я уже не сМогу ничего сделать, чтобы тебя спасти, и ты закончишь свою жизнь на костре. Ну а если ты захочешь через связного сообщить ципе то, что я тебе посоветовал, то заранее скажи мне об этом. Если же ты с этим не согласен, Чима, то ты должен уйти от меня еще сегодня.

Чибча молчал. Что сказать сеньору? Что он не имеет права уйти отсюда без приказа? Что он сам уходить не хочет? Должен ли он сказать, что запрещение Фернандо принимать и отсылать связных од не выполнит, ибо он обязан это делать? Тяжело молчать, еще тяжелее не соглашаться со своим белым другом, так как чибча не может лгать, слово для него было обязательно честным словом.

— Я буду помнить все, что вы сказали; сеньор. — Ответ был умным, оставляя все открытым, а Фернандо был доверчив и не потребовал от чибчи заверения в честном слове.

58