Вокруг света 1996-10, страница 28

I

■

нослужащие в Южной Корее часто прибегают к рукоприкладству, полагая, что над ними издеваются. Однако природа улыбки корейца в печальной ситуации носит совершенно иной характер. В Корее улыбка или даже легкий смех являются не только выражением радости, но также и смущения, признания своей вины, извинения. Насколько я понимаю, это своего рода защитная реакция на неожиданность, возникающая подсознательно, и вполне доступная пониманию.

Жизнь в условии национального раскола внесла много нового в жизнь корейцев на Юге и Севере Корейского полуострова. Северяне долгое время впитывали всяческие веяния со стороны своих опекунов — Китая и СССР, а Республика Корея испытала влияние американцев. Разные политические и экономические уклады, разные представления людей о материальном достатке, разные идеи и пропаганда, и тем не менее в таких условиях много общего корейцы создали параллельно — уже в последнее время — в своих не признающих друг друга государствах.

У обоих, например, не отнять шпиономании. Как-то в ответ на вопрос о том, почему северокорейцы столь подозрительны к иностранцам, один мой пхеньянский знакомый с нержавеющей сталью в голосе молвил:

— Да потому, что все иностранцы в Корее — потенциальные шпионы.

Вот и стоят на перекрестках и у подземных переходов пионеры с блокнотиками и записывают все, что им кажется подозрительным, включая и номера машин иностранцев. Как легко потом вычислить маршрут их следования!

В Южной Корее пионеров нет, а бой-скауты заняты совсем другими заботами Но шпиономания там ничуть не слабее, чем в КНДР. В автобусах и метро Сеула, к примеру,

развешаны объявления, призывающие народ быть бдительным и обещающие за выявление особо опасного шпиона награду в 40 тысяч долларов.

Однажды я прогуливался в южнокорейском порту Пусан по мосту через пролив, где курсирует паром под русским названием «Перестройка». Сразу за мостом — полицейский участок, возле которого установлен белый стенд, а на нем начертано незатейливое двустишие:

Шпионы проникают и днем и ночью;

Донося о них, нельзя думать об отдыхе!

А для тех, кто имеет что донести, ниже указан телефон местного отделения главной спецслужбы страны Ангибу — Агентства планирования национальной безопасности.

Пхеньян и другие места в Северной Корее обильно украшают лозунги и транспаранты, контрастируя с природой красным кумачом. Но и в Южной Корее, если присмотреться, тебя на каждом шагу буквально преследуют рассредоточенные среди красочной рекламы разного рода призывы и лозунги, правда, написанные не на красном, как в КНДР, а на синем фоне. И в Сеуле, и в Пхеньяне они обильно украшают фасады зданий и мосты.

«Товарищ! А ты изыскиваешь дополнительные резервы?» — вопрошала надпись на гигантском плакате в центре северокорейской столицы. И словно вторил ему на одном из мостов Сеула плакат: «Десять минут экономии сегодня — это большая радость завтра!» А на шкафу в

Корейский полуостров - вид из космоса.

ВОКРУГ СВЕТА

следственном отделе иммиграционной службы в Сеуле на малюсенькой наклейке почему-то выведено: «Сегодняшняя экономия — это завтрашнее процветание Родины!» Вот и догадывайся, то ли у корейцев в разных частях расколотой страны экономия, как говорится, в крови, то ли наоборот — они транжиры до такой степени, что им с помощью лозунгов приходится напоминать о необходимости быть бережливыми. Ведь не могли же чиновники договориться в условиях полной изоляции! Но как объяснить, что в магазинах или госконторах обеих Корей на почти одинаковых маленьких табличках на стенах у каждого выключателя написано: «Экономь электричество!» Явно, что воспитанным на конфуцианских традициях бюрократам, ни идеология, ни демаркация — отнюдь не помеха.

А взять монументы, сооруженные пару десятилетий назад в южной и северной частях полуострова! Достаточно сходить в Пхеньяне к скульптурному комплексу у монумента идей «чуч-хе», которые южнокорейское правительство считает страшной идеологической отравой, и посетить в Сеуле площадь с фонтаном у центрального Корейского банка. «Боже, уж не один ли скульптор их лепил?» — невольно думается при этом Скульпторы, конечно, все-таки были разными, но культура, психология, формировавшаяся сотни лет, и опять-таки под влиянием конфуцианства, не подвластны идеологическим и политическим наслоениям настоящего.

Корейцы были и останутся корейцами, какими бы непонятными они ни были для окру-

■лы.

жающих. ч?

Пхеньян — Сеул —

Москва

31