Юный Натуралист 1973-10, страница 39

КАРАГЕЗ

Ущелья постоянно меняют цвет от лилово-синего до хрустально-голубого. Идем узкой тропинкой. Мой спутник егерь Гад-жиали загудел в рожок. И в нескольких шагах от нас шевельнулись ветви клена с крупными резными листьями, и на тропу вышел олень. Он гордо держал ветвистые рога, его большие темные глаза пристально смотрели на нас.

— Дикий? — тихо спросил я.

— В заповеднике все дикое, — ответил Гаджиали. — Но это мой воспитанник. Мать его растерзали волки, а олененка я вытащил из дупла. За черные глаза я назвал его Карагезом.

Егерь достал из хурджуна хлебную корочку, любимое лакомство оленя, и, положив на ладонь, позвал:

— Карагез, Карагез! Иди. Чего испугался?

Олень не сдвинулся с места. Его лоснящееся золотистое тело было напряжено, он готов был в любую минуту юркнуть в кусты.

— Спрячься, — сказал мне егерь. — При постороннем Карагез не подойдет.

Я укрылся за листвой кленов. Олень еще с минуту колебался, затем подошел к Гаджиали и осторожно мягкими бархатными губами взял с ладони корочку. Карагез снова тревожно посмотрел в мою сторону, высоко вскинул рога и величественно понес их в глубь заповедного леса. Сквозь ветви кленов и столетних буков просачивался свет, и мне казалось, что олень нес на своих рогах солнце. Он весь светился, его гладкая шерсть отливала медью. Олень уходил в неведомую мне лесную сказку.

К вечеру на альпийском лугу решили разбить бивак. На вьючной лошади у нас находились палатка, мешочек с углями, чайник.

Раскинув циновку, Гаджиали разжег угли, подогрел ужин, вскипятил чай и после ранней вечерней трапезы мы улеглись спать, уставшие от большого дневного перехода. В углу у нас лежали пучки свежих цветов. Палатку наполнили запахи ландышей и ромашек. Спали крепко, без снов. Не знали, что ночью выпала сильная роса и стало прохладно.

Я проснулся первым. Над вершиной Ах-кимала догорала бледно-розовая полоска зари. Снеговая вершина казалась прозрачной, будто просвечивалась насквозь.

Блики зари падали на входное отверстие палатки и на весь Большой Кавказ: хребты, альпийский луг, лес были прикрыты легкой розовой вуалью.

Рис. В. Прокофьева

53

Я посмотрел на давно угасшие угли и заметил, что зашевелилась зола. Протер глаза и' замер в изумлении. Рядом с циновкой Гаджиали на теплом пятачке земли лежала крупная змея. Ночная прохлада и роса, видимо, загнали ее в палатку. Мне стало как-то не по себе. Нежданная гостья вела себя мирно. Она чуть-чуть лениво приподняла приплюснутую голову, поводила ею по сторонам и снова положила ее на упругое, завитое колечками тело.

Что делать? Я старался не шевелиться. Только тихо звал: «Гаджи-даи, Гаджи-даи!»

Сон егеря чуток. Не поднимая головы, он спросил:

— Что тебя беспокоит, гость наших гор?

— Змея. Гаджи-даи, рядом с тобой змея.

Егерь спокойно сел, скрестив по-кавказски ноги, осмотрелся и, взяв в руки попону, спокойно, как ребенка, прикрыл ею змею.

— Выходи, — сказал он, — и развязывай веревки.

Вслед за мной вышел и Гаджиали. Мы сняли палатку, и в это время зашевелилась попона, и из-под нее выползла метровая серо-зеленая змея. Она грозно прошипела, ее раздвоенный черный язык, как маятник, угрожающе закачался. Видя, что ей ничто не угрожает, змея юркнула под листья-ладони горной чемерицы.

— Неплохо провела ночку в тепле, — улыбнулся егерь. — Бывает такое.

Над горами всходило солнце. На траве и цветах заискрились росинки. Казалось, будто по альпийскому лугу кто-то рассыпал серебряные конфетки. По тропе к вершине Ахкимала цепочкой поднимались туры.

Начинался новый день.

Вот и отроги Ахкимала. Такое впечатление, будто они покрыты узорчатыми восточными коврами. Гаджиали присмотрелся и, подавая мне бинокль, сказал:

— Однорогий на своем посту. Смотри вон на тот выступ скалы.

На скале, как на пьедестале, стоял однорогий тур. Он зорко сторожил стадо, которое разбрелось по склону.

— На старого тура напали волки, — начал свой рассказ егерь. — Казалось, что от пяти хищников ему не спастись. Тур пошел на хитрость. Он увлек разъяренных зверей к обрыву. Вот он замедлил бег, и матерый волк кляцнул зубами: добыча была рядом. Серый разбойник метнулся на беззащитное животное, но тур сделал рывок вперед и бросился в обрыв. Он упал на толстые рога, которые не раз служили ему трамплином, но на этот раз не рассчитал и задел рогом гранитный валун,

один рог был сломан. Невдалеке лежали тела двух разбившихся хищников. Три волка застыли на скале. Так в суровом поединке тур потерял свой мощный рог. Теперь он очень строго оберегает стадо от опасности. Его сигнал — свист слышен далеко.

Я снова взял бинокль и долго смотрел на гордого тура. Он казался изваянием скульптора.

Потом мы шли узким коридором между каменных скал. Зеленой дорожкой стелилась манжетка. И вдруг прямо над нашей головой пронесся черный гриф. Он нес в когтях маленькую косулю.

— Пернатый шайтан, — сердито сказал Гаджиали. — Загубил юное животное.

Гриф сел на каменный выступ, и вскоре оттуда донесся возбужденный писк птенцов.

— Надо уходить от гнезда, — сказал Гаджиали.

Не успели мы сделать и десяти шагов, как гриф метнулся со скалы прямо на нас. На бреющем полете он пронесся в метре над нашими головами. Вскоре к нему присоединился второй «черный дьявол». Птицы азартно наступали на нас, выпустив стальные когти. Я подумал: «Того и гляди выцарапают глаза».

Да, с хищными птицами шутки плохи. Гаджиали быстро подобрал с земли сухие ветки и разжег костер. Пламя взметнулось вверх. Это отпугнуло грифов. Они выше поднялись, и теперь мы были в безопасности.

— Надо смастерить факел и поскорее добраться до леса, — сказал Гаджиали.

С помощью огня мы выбрались из плена пернатых хищников. Они до самого леса преследовали нас, но все обошлось благополучно. Выручила смекалка егеря.

На этот раз мы устроились на ночлег под кронами столетнего бука. Хурджун с продуктами повесили на сучок, повыше от земли. Спали крепко. В горах воздух чистый, здоровый. До рассвета ни разу не проснешься.

Утром увидели такую картину: хурджун сброшен на землю, продукты разбросаны, копченая колбаса съедена.

Гаджиали присмотрелся и сказал:

— Рысь нашкодила. Хорошо, что консервы остались.

На другой день, направляясь в ущелье Рочигельор, мы нашли рысь с распоротым животом. Рядом увидели останки молодой свинки.

— Жестокий был поединок, — сказал егерь, обследовав вокруг рыси местность. — Хищница напала на молодую свинку. И так увлеклась добычей, что не заметила, как подобрался секач и пустил в ход острые клыки.

К. Хромов