Юный Натуралист 1979-03, страница 47

45

Метров за сорок от себя, на краю поляны, я увидел волка. Надо сказать, что волки тундры отличаются сравнительно светлой окраской, но этот был совсем светлый, почти белый. Скосив глаза и следя за зверем, я сделал несколько неуверенных шагов. Волк, вяло переставляя лапы, двинулся вслед за мною. Это мне не понравилось... Лихорадочно перебирая в памяти все известные рассказы о волках, я подумал, что он, несомненно, считает меня из-за моей хромоты неспособным к серьезному сопротивлению и, видимо, рассчитывает на легкую победу. Кроме того, я не был уверен, что зверь один. Возможно, где-то находится целая стая... Я угрожающе поднял палку и решительно шагнул навстречу. Зверь неторопливо попятился, но, когда я ту же палку приложил к плечу наподобие ружья, он прыгнул в сторону и сразу исчез в кустах.

«Ага, — подумал я, — ты уже воробей стреляный... Учтем!»

На следующий день я снова решил побродить вокруг избушки. Кроме палки, вооружился еще топором, заткнув его по таежным правилам за пояс.

Волка я увидел сразу... Он стоял у дальнего края поляны, смотрел в мою сторону и, казалось, давно поджидал меня. Я сделал шагов двадцать в его сторону, но он стоял неподвижно, как изваяние, не меняя даже позы. Однако во всей его позе чувствовались напряженность и настороженность. Я остановился и, незаметно продолжая следить за зверем, сделал вид, что* совсем не интересуюсь им и ничего не замечаю. Спустя минуту волк сел на снег, и было видно, как он облизал морду бледно-розовым языком. Такое спокойное поведение хищника навело меня на дерзкую мысль: я вернулся в избушку, отрубил топором половину заячьей тушки и, взяв ее за лапку, снова вышел на поляну. Волк за это время успел переменить место, сместившись поближе к склону распадка. Он продолжал внимательно следить за мной. Держа мясо в вытянутой руке и стремясь привлечь внимание зверя, я негромко обратился к серому бродяге:

— Проголодался, бедняга? На вот, закуси!

У волка слабо шевельнулись уши. Он немного втянул голову и меденно попятился, потом повернулся, прихрамывая, протрусил неторопливой рысцой и остановился под самыми кустами. Мне стало ясно, что зверь меня боится. Сделав несколько шагов вперед, я швырнул мясо в его сторону. Волк отскочил, немного отбежал, но быстро успокоился и снова остановился.

Круто повернувшись, я пошел к избушке и, прижавшись к ее шершавому срубу за углом, продолжал следить за серым.

Тот медленно сдвинулся с места и, припадая на переднюю лапу, осторожным шагом, крадучись, направился к брошенной пище. Здесь зверь остановился и снова застыл неподвижно. Так простоял он, вероятно, с минуту, разглядывая добычу с явным недоверием. Сколько раз мы слышали о волчьей жадности! А тут мне пришлось убедиться, что даже голодный волк не забывает о разумной осторожности. Затем без излишней торопливости волк опустил морду в снег, взял мясо, размашистыми, но, пожалуй, вялыми прыжками обогнул поляну и скрылся за кустарником. Я торжествовал... Опыт удался — старый бродяга принял подарок!

Утро выдалось красивое, румяное... Крепкий морозец пощипывал щеки. Мутное северное солнце низко шло над горизонтом, задевая за верхушки елей и отбрасывая от них длинные синие тени. Когда нижний край покрасневшего солнечного диска коснулся земли, я снова увидел своего серого незнакомца. Волк сидел у края ивовых кустов и смотрел в сторону избушки. Он слегка ворочал головой, и я с удивлением заметил, какими ярко-красными огоньками вспыхивали при этом его глаза, отражая заходящее солнце. Я был почти уверен, что он пришел за новым подарком и сейчас терпеливо его ожидает.

— Здравствуй, волк! — поздоровался я.

Словно реагируя на приветствие, зверь

слегка переступил передними лапами, но с места не сдвинулся. Я решил повторить вчерашний опыт. В руке у меня была вторая половина зайца. Волк по-прежнему внимательно следил за мною, но на этот раз подпустил ближе, метров на двадцать пять, и я смог рассмотреть его получше. Прежде всего укрепилось мое убеждение, что волк стар, очень стар. Это угадывалось сразу по многим, даже едва заметным признакам. Я попытался подойти к волку ближе и после некоторой паузы сделал шаг вперед. Но хищник резко приподнялся на всех четырех лапах, будто стараясь казаться выше, шерсть на его загривке вздыбилась, морда сморщилась, верхняя губа дрогнула и беззвучно обнажила желтоватые стариковские клыки.

— Свинья ты, а не волк! — сказал я громко. — Ему гостинец, а он еще зубы скалит, неблагодарный!

Каждый день перед заходом солнца волк без опоздания появлялся на поляне. И всегда в одном и том же месте, возле большого куста ивы. От избушки к месту, где я бросал своему приятелю угощение, вела уже хорошо протоптанная тропка. От ивового куста вела другая — узенькая, малозаметная — звериная. Так образовалась у нас постоянная волчья кормушка. Старый зверь очень быстро вошел в роль попрошайки и уплетал все без разбора —