Юный Натуралист 1975-05, страница 20
& © & ф © ф © © & ф & ф затаенной тоской, взгрустнется... Когда снова смогу шепнуть им: «Здравствуйте, березки!» По апрельским первопуткам уже промчались теплые весенние вегры, побежали журча веселые ручейки. Я снова спешил к своим знакомкам. Повсюду в проталинах уже тянулись к солнцу бледно-зеленые травинки. А вот и полянка. «Здравствуйте, березки!» — это кричала моя радость. Но что это? Они не тряхнули приветливо дождем ветвей, они плакали. Вы не видели, как плачут березы? Молча, обреченно, как плачут люди, когда умирает близкий... Умирала средняя. На уровне груди черной молнией наискось прорезал ствол глубокий разруб. Из раны сочился сок. Бурой студенистой массой застыл у подножия. Вездесущие муравьи шныряли по стволу — сок сладкий. «Ты будешь жить!» Мокрый, холодный, липкий чернозем. Он должен помочь. Густо замазал рану, носовым платком обвязал ствол. Это все, что я мог сделать... Житейские штормы встречали меня на дорогах. А куда только не вели эти дороги! И вот я снова в родных местах. Знакомая тропинка привела меня на поляну. Посреди нее, поднявшись ввысь, стояли три гордые красавицы березы. «Здравствуйте!» — крикнул я и поочередно прижался щекой к их шершавым стволам. А они радостно прошумели в ответ молодой листвой. И в этом шуме был свой смысл и свое челичие — это торжествовала жизнь! В. Кленов Кто разбудил тишину? Рассветало. Но в лесу, окутанном густым туманом, было по-прежнему мрачно и сыро. Вокруг ни единого звука. Даже если треснет под ногой сук, то звук сразу же гаснет, как в какой-то вате. Натянутая над тропкой ловчая сеть паука от сырости, казалось, разбухла и, отяжелев, обвисла. Но вдруг где-то недалеко послышалось тихое «зи-зи-зи». Было похоже, что кто-то осторожно пытается распилить тишину, сковавшую лес. На время звук утих, но вскоре зазвучал настойчивее. Среди разлапистых ветвей кедров суетились две проснувшиеся синички-гаички. Они трясли повлажневшими крылышками и тихо переговаривались: «зи-зи-зи!» К их вкрадчивым голосам прибавился еще один, побойчее и похожий на постукивание о наковальню серебряного молоточка «динь-динь-динь!». Это запела пеночка-теньковка. А вскоре и солнце проснулось, поднялось над лесом. Поднялся туман и, слегка порозовев, стал редеть. В березовой роще, чуть тронутой розовым, неожиданно закуковала кукушка. Ее кузина — глухая кукушка, житель темно-хвойного леса, словно недовольная всем этим шумом, по-старушечьи глухо забубнила: «уб-уб-уб». А на лесистом склоне вовсю стучат дятлы, суматошатся дрозды и поют зяблики. Даже такой «певец», как коростель-дергач, которому, как говорят, медведь на ухо наступил, тоже не выдержал—кричит-надрывается на сыром лугу. В лес пришло утро. Все ожило. Росистый луг играл огоньками росинок, сыпала искры серебристая паутина. Шумел и звенел лес. Это гаички разбудили тишину. Б. Щербаков |
