Юный Натуралист 1979-08, страница 45

43

ШАГНУВШИЙ С ПОСТАМЕНТА

Я выбрался из сумрачного леса и ступил на проселочную дорогу.

Солнце било мне в глаза. Невдалеке, почти впритык к шоссе, я увидел застывшего в красивой позе крупного лося. На наших лесных дорогах немало таких гипсовых скульптур, изображающих это дикое животное. Большей частью они аляповаты, безвкусны, мертвенно статичны. А тут передо мною стоял широкогрудый красавец на стройно напряженных ногах, с гордо вскинутой громадной головой.

Я направился к нему, все время оглядываясь назад: не подвернется ли попутная машина. Вдруг я услышал медлительный крупный вздох, похожий на коровий, и сразу остановился в недоумении. А потом внимательнее глянул вперед. Нет, шагах в десяти от меня была не Гипсовая фигура, а самый настоящий живой лось. Оробел я. Горячая капля пота ожгла спину. Порою мы боимся приблизиться к корове или лошади, к этим самым привычным домашним животным. А тут я оказался лицом к лицу с диким лесным великаном.

Лось не слишком приветливо косился в мою сторону. А я опасливо посматривал на него, не зная, что и предпринять. Одно дело читать про такие неожиданные встречи, но другое дело самому столкнуться один на один с диким зверем...

Так мы и стояли друг против друга неизвестно сколько времени. Страх не отпускал меня. Как назло, дорога была пустынна.

Солнце спряталось за толстое облако. Лось опять глубоко вздохнул, переступил на статных ногах. Снова красивым изваянием застыл на дорожной обочине.

Мне стало совестно перед самим собой за свою боязнь. В кармане моем лежали остаток хлебного батона, свежий тепличный огурец и сливочная «коровка» в твердой обертке — отправляясь в лес на длительную прогулку, я всегда прихватывал съестное. Несмело приблизился я к большому зверю, величиною чуть ли не с лошадь. Он поворотил ко мне длинную морду с коричневыми навыкате глазами. Они светились печальною добротою, как у большинства крупных животных, хоть домашних, хоть диких. Я протянул на ладони свое угощение. На ладонь пыхнуло большим влажным теплом. Весь напряженный от боязливого волнения, я чуть не отдернул руку. Но все-таки совладал с собой. Лось легонько и незаметно проглотил мои жалкие крохи.

Боязливость моя совсем улетучилась.

Я не утерпел и осторожно погладил смирного лося по темно-серому упругому крупу. Мышцы его чуть вздрогнули, по жесткой шерсти прокатилась легкая зыбь. Сохатый приподнял горделивую голову с крутыми ветвями' длинных рогов и опустил мне ее на плечо. Я замер. Толстые губы почти касались моего уха, я слышал спокойное дыхание животного, влажная приятная теплота струилась по моей щеке, шее, плечу. Доверчивость и своеобразная ласка дикого лесного зверя растрогали меня до глубины души.

Выпуталось из облаков солнце, заговорил с набежавшим ветерком смешанный лес, засвистели вокруг птахи. А мы стояли почти в обнимку, человек и зверь.

Вдруг лось поднял морду от моего плеча, чутко прислушался. Вскоре и я услышал гуденье мотора, а затем увидел вынырнувшую из-за поворота грузовую машину. Самосвал мелко вихлял и гремел борторыми цепями.

Сохатый ласково фыркнул, обдав меня из широких ноздрей теплым своим дыханием, как бы прощально глянул на меня добрыми выпуклыми глазами, тронулся с места. С гордой и важной медлительностью пересек он неширокое шоссе, осторожно и неторопливо преодолел неглубокий кювет и направился к лесу. Я глядел ему вслед.

Сохатый внезапно встрепенулся и неожиданно легко побежал к шумевшим листвою деревьям. Он словно летел над землею, и полет его был прекрасен и удивителен. Лось четко вырисовывался на ярком июльском солнце — стройноногий, крупногрудый, с величавой зубчатой короной на гордо вскинутой голове...

Помнится, всего лишь несколько лет назад иа прилесных дорогах стояли неказистые скульптуры с изображением лосей. Немало насчитывалось в лесах таких бледных гипсовых фигурок, а вот настоящих живых лосей — единицы. Теперь, к счастью, наоборот. Лесные красавцы как бы шагнули со своих каменных постаментов, зажили живой полнокровной жизнью в наших тоже оживающих лесах, украшая и оживляя землю. И все это благодаря человеку. Действительно — всемогущ человек!

Я шагал и шагал, объятый думами об окружающем меня большом многообразном мире. А когда перед тобою дальний пеший путь, всегда думается легко и спокойно.

К. Саранчин