Юный Натуралист 1979-08, страница 46

44

ВЕТЕР С ПРУДОВ

На улицах дачного поселка, в котором жили летом Киреевы, запах леса — частый юсть. Легкий, смолистый прилетал из сосновою бора. С горчинкой, пряный — из дубовой рощи. Смотря £ какой стороны ветер подует.

Но иногда над поселком плыл такой воздух, будто вылетел он из огромной бутыли с каким-то мудреным лекарством. Валерке Кирееву, десятилетнему мальчугану, так, например, казалось. Пахло тогда стоячей водой, тиной, сырым вязким берегом и рыбьей чешуей.

Это значит, что ветер дул из-за поля, со сюроны небольших прудов. Отец так про эти пруды Валерке рассказывал:

— Раньше тут кирпичный заводик был, добывали материал для него. Вот и получились карьеры. А подземная вода почуяла свободу и затопила эти дырки в земле. Лягушки сами собой появились. Ну, а карасей кто-то привез и запустил.

Валерка знал, что в прудах с каждым летом прибавлялось тины, на берегах тянул все выше свои стрелы молодой ивняк. А под ним сидела с утра до вечера поселковая ребятня в надежде на удачу. Но то ли самые крупные да умные рыбины к берегам не подходили, только уловы были не богаты. Так, мелочь одна. С ладонь если кто поймает карася — разговоров на неделю.

Не особенно нравилось Валерке времяпрепровождение на прудах. После рыбалки и домой стыдно идти. Да и отец ругает: чего, мол, рыбью молодь губите. Но иногда такой азарт нападет, так зовуще напомнят о себе пруды сыроватым ветром, что бросает Валерка все свои дела.

Вот он начал втягивать носом запах тины и воды, ноздри у него вздрагивают, глаза ищут удочки, а ноги так и несут в сарай. Ведерко нужно срочно найти да и на пруды. Не терпится!

— А наживку, — решает Валерка, — у ребят попрошу...

И вот уже устроился он под кустом, неотрывно глядит на поплавок. Зеленовато-серая вода чуть морщинится, иногда становится похожей на стиральную доску. Прыгает поплавок, ныряет, и чудится Валерке, что отяжелела удочка и там на дне позарился уже на приманку здоровенный карась. Дерг! Нету рыбы.

Но ветер потихоньку успокаивается, не шевелит больше воду. И если уж запляшет поплавок, то не без толку...

Пришел Валерка домой, в ведерке с десяток золотистых карасиков плавает. Посмотрела мать на улов:

— С добычей никак? Только что с ней

делать, не знаю. Мелка больно рыбешка. Отдай вон коту, что ли.

А Барсик лежит холеный, пушистый. И смотрит на ведерко жадными глазами, Жалко Валерке отдавать карасиков этому лоботрясу. Ишь облизывается!

Обиделся Валерка:

— Так уж сразу и коту. Живые ведь. Я их аккуратно снимал. Крючок губы только и задел. Я лучше вот что сделаю...

Он схватил ведерко и бултыхнул содержимое в большую железную бочку с дождевой водой.

— Я их кормить буду! — радостно закричал Валерка. — К осени знаешь, мам, какие вырастут!

Недолго помнил Валерка о своих узниках. Копал червей, бросал их в бочку. Даже на пруды сбегать не поленился, принес тины в ведерке и тоже, тайком от взрослых, в бочку опустил. Частенько и проверку делал. Поймает сачком рыбку, а она хоть бы чуть-чуть подросла.

А потом как-то забылся Валерка, забегался. То в футбол играть зовут, то купаться, то грибы пошли. И пролетело лето...

Быстро холодало в ту осень, когда Валерка пошел в четвертый класс. Сидит дома у окна, делает уроки, а незаклеенные рамы, хотя и закрытые накрепко, дышат студено.

Чихнул Валерка раз-другой, забеспокоилась мать:

— Что-то спешит зима. Листья еще не упали, а холодно. Пора окна клеить.

И, поразмыслив, добавила погромче:

— Слышь, отец! Завтра выходной, на дачу надо ехать. Отопление проверить. А то ударят морозы — все трубы полопаются.

Валерке, конечно, мало дела до взрослых забот. Лег он спать — скучно на душе. Не хочется ехать на дачу. Чего там делать теперь? Пустынно, холодно.

Валерка представил унылую дорогу от станции, пустые улицы поселка, побитый дождями сад с черными, уже неживыми листьями. Отец, как водится, будет прилаживать ставни на окнах, сматывать шланги, через которые все лето поливали огород. Потом перевернет бочку у террасы, потом...

Вскочил тут Валерка с кровати — и к окну. На улице гудел ветер, пробираясь через щели в комнату холодными струйками.

— Бочка! Бочка! Как же я забыл? — повторил Валерка и побежал уговаривать родителей ехать на дачу сейчас же. Мать с отцом велели ждать до утра...

Со станции Валерка бежал сломя голову. Он отыскал сачок, ведерко и выловил из бочки полусонных карасиков. Они чуть-чуть шевелили порванными губами.

Когда Киреевы-старшие подходили к даче, то увидели сына в конце улицы. Она вела в поле, за которым были пруды. Ветер нес от них запах водорослей и стоячей воды.

Вл. Терехин

ГОЛУБИНАЯ КОРМУШКА

Из глубины Кавказских гор бурно торопится к Черному морю речушка Хоста. Среди зимы ее верховье в лабиринте поднебесных хребтов наглухо забито толщей непролазного снега. А здесь в долинах предгорья она извивается, льется муаровой лентой в чащобах буковых рощ.

Там пурга и мороз. Тут дождь и солнце.

Тихий ясный день. В лазурную высь подняли свои обнаженные кроны гиганты буки. Изредка промеж них столь же неповторимые в первобытном великолепии стоят могучие грабы, липы, вязы и цари-дубы. Не лес, а фантазия. Вверху, на ветвях ни единого живого листочка, но ствол почти каждого дерева, будто в пышную шубу, одет вечнозеленым плющом. Длинные ручьистые плети этой лианы плотным темно-малахитовым ковром устилают землю. Толстыми канатами обвивая древесные стволы, вползают к самым верхушкам. И, разгустившись там, неоглядно свисают вниз подобием огромных шапок и мрачных штор.

Глухое безмолвие. Но вот где-то свистнул поползень, скрипуче крикнула сойка, тихонько чокнул дрозд. Затем внезапный шум. Громкие всхлопы крыльев. И целая стая диких голубей-вяхирей усаживается высоко на голых ветвях.

Крупные, статные птицы. Оперение у них голубовато-сизое. Полушария вздутых зобов охвачены винно-роЗовым цветом. Хвосты окаймлены черно-бархатными полосками, а на крыльях четко означена россыпь белых пестринок.

Сторожко озираясь вокруг, вяхири гулко, как бы в певучие трубы, перекликнулись:

— Ку-гу-гу-гу!

— Гук-ку-гук!

Минута — и друг за дружкой, словно ^из развязанного мешка, птицы посыпались сверху в зеленую гущу. С головой утопая ^в буйной листве, они цепко хватались за шершавые стебли плюща и жадно, торопливо склевывали там какое-то лакомство.

К первой стае подоспела вторая, третья. И от грохота крыльев дремучий бучинник напоминал теперь какую-то диковинную

45

голубятню. Чем же привлекает плющ лесных голубей? Догадаться нетрудно. Сочной ягодой.

Известно, что цветет этот диво кустарник осенью, а его плоды — иссиня-черные ягоды поспевают в такую же пору следующего года. На вкус они горькие. Однако для прилетающих сюда на зимовку вяхирей ягода плюща излюбленное блюдо. Ее с остатком хватает пернатым странникам на всю зиму.

П. Стефаров

БЕРЕЗКА

Березка росла на самом краю крутого глинистого обрыва. Отсюда открывалась широкая панорама на иссиня-свинцовую гладь озера. За озером на многие километры простирался могучий сосновый бор. Я часто приходил к обрыву любоваться березкой. Высокой, зеленокудрой, красивой. Утренний ветер дул со стороны бора. Мне невольно думалось, что это высокие сосны на противоположном берегу своими верхушками раскачивают нависшие тучи и огромное озеро на волнах Приносит к обрыву его дуновение. Березка вся трепетала. Бесчисленная листва величиною каждая с пятачок приходила в движение. О чем она шепталась с ветром?

Обычно смотреть на березку мы приходили с соседским мальчиком.

— Наверное, у дерева с ветром тоже есть свои секреты, — размышлял мой маленький собеседник.

Однажды утром, где-то во второй половине августа, я совсем случайно обнаружил на березке желтый листочек. Увидел и загрустил. Такое ощущение обычно приходит к человеку в тот момент, когда в повседневной жизни, занятый работой, он вдруг замечает у себя на голове первый седой волос.

Листочек очень был похож на желтую полевую бабочку. Я даже потрогал его рукой: не улетит ли?

— А может быть, это синичка обронила свое перо? — подумал вслух мой маленький спутник.

— Может и так!

— Или солнечный луч насквозь прожег листочек.

Я улыбнулся и потрепал за вихры веселого веснушчатого мальчика.

С озера подул холодный с соленым привкусом ветер. Натыкаясь друг на друга, к обрыву катились белопенные барашки. Солнышко на минуту скрылось за рваной тучей, а потом засияло снова. Но в нем уже не ощущалось того тепла, что было два или три дня назад.

Н. Красильников