Юный Натуралист 1980-03, страница 26

25

щины в скале, они словно выплывали на ее вершину. Ни один пингвин не то что не оорвался, карабкаясь по каменистой крутизне, нигде секунды не промедлил.

Когда опять загремел прибой, все полторы сотни золотоволосиков уже поднялись на обрыв и были готовы возвращаться домой. Вразвалочку шли гуськом по той же тропинке, уже не придерживались прежней дистанции. Построения по ранжиру вожак сейчас не требовал и сам едва плелся позади всех. Устал, бедняга.

Я смотрел на него с уважением. Порядок и дисциплина в колонии стоили ему нелегкого труда. Правда, порой он бывал крут, наказывал некоторых крепко, но всегда за дело. Кто знает, как бы кормилось здесь это золотоволосое племя, не будь у его вожака твердого характера.

Из фолклендской колонии золотоволосых пингвинов для Ленинградского зоопарка я отобрал трех молодых самок и самца. Возни с ними было много. На корабле они ничего не хотели есть, кроме рыбы.

Смастерили крючки, удочки — никаких рыболовных снастей у нас не было. По вечерам, как только заканчивались дневные работы, несколько человек бежали на корму ловить рыбу. Вроде бы пингвины небольшие, ростом сантиметров по семьдесят, а рыбы в день съедали каждый не меньше килограмма.

Потом, возвращаясь из Антарктики, проходили тропики. Пингвинам жарко. Найдут где-нибудь тень и, нахохлившись, сидят как неживые. Устроили для них на палубе бассейн. Затенили его брезентом, но вода в нем все равно быстро нагревалась. Наш доктор подал идею:

— Охлаждать воду нужно. Пусть механики что-нибудь придумают.

Придумали. В корабельном рефрижераторном отделении принялись морозить лед и сыпать в 'бассейн ледовую крошку — сразу ведер по десять. В охлажденной воде самочки купались охотно и чувствовали себя отлично, а самец 'будто от жары погибать собрался. Кинут его в бассейн, а он на палубу. Раскроет клюв и ртом воздух ловит — дышать трудно.

Тогда специально для него соорудили холодный душ. Но он-то «е знал, что это о нем забота. Пока силой держишь под ледяным дождем, сидит, а чуть отпустил, убегает. Постепенно, однако, привык, дущ -понравился. Даже возмущался, если ду-¹ , шевая бочка оказывалась пустой.

Это было самым интересным. Кому-то из матросов пришло в голову научить пингвина звонить в колокольчик, который нарочно укрепили на бочке. И, представьте себе, научили! Когда вода в бочке кончалась, пингвин сначала с недоумением по

глядывал вверх: «Что такое, почему не льется?» Потом начинал сердито хлопать крылышками и кричать, как его фолклендский вожак, по-ослиному: «И-а! И-а!» Но бочка от этого, разумеется, не наполнялась. Вот тут матросы и научили его дергать за привязанную к колокольчику веревочку. Если колокольчик звенел, бочку водой и льдом наполняли, не звенел, оставляли пингвина без Душа. Как он ни сердился, душ не работал.

В конце концов пришлось ему понять: все зависит от веревочки, нужно ее подергать. И скоро так наловчился, что не давал нам покоя. Вдруг посреди ночи, если только светлолун^е, поднимет такой трезвон, что разбудит весь экипаж. И не перестанет бить в набат, пока не заработает душ. Больше всех, конечно, доставалось рефрижераторным машинистам. Душем-то они занимались.

Неугомонного звонаря все ругали, а назвали единодушно Дружком. Потому что очень его полюбили. Бывало, трезвонит Дружок, а матросы вокруг хохочут:

— Ну артист, вот артист! Прямо как в цирке!

А я знал мнение авторитетных специалистов, которые считают, что цирковой дрессировке поддаются только обитающие в Южной Америке пингвины Гумбольдта. Все остальные пингвины будто для этого непригодны — сообразительности не хватает.

— Ну да, не хватает! — с обидой отвечали мне моряки. И, не опросив моего согласия, послали радиограмму знаменитому цирковому дрессировщику Владимиру Григорьевичу Дурову, чтобы он встречал нас в Одессе. Везем, мол, вам антарктического артиста.

Дуров в Одессу приехал. Посмотрел на Дружка, на его трех подружек, не имевших пока имен, и сказал решительно:

— Беру всех!

— То есть как берете? — запротестовал я. — Меня ждут с золотоволосиками в Ленинграде.

— Не волнуйтесь, — улыбнулся Владимир Григорьевич, — с Ленинградским зоопарком я договорюсь,, привезете им из следующего рейса других.

Так в советском цирке впервые появились необычные артисты — золотоволосые пингвины из Антарктики. На арене они танцевали под музыку вальс, по команде дрессировщика прыгали с вышки в бассейн, играли в мяч, а Дружок к тому же не забыл и свою корабельную выучку — в конце представления звонил в колокольчик, требуя в награду за труды холодный душ.

Бочку с водой для него устанавливали на арене обязательно.

А. ИВАНЧЕНКО