Юный Натуралист 1981-08, страница 21

19

тую ткань. От ракиты он тем отличается, что цветет чуть позже, после распускания листьев.

Посмотри внимательнее: где-то тут неподалеку обязательно должна быть ива серебристая — ветла. Да вот она, великанша среди ивовой родни: рост метров тридцать, ствол не всегда руками обхватишь. На молодых ветвях в весеннюю пору легкое серебристое свечение. Шелковистые листья с заостренными верхушками, листья-мечи, тоже отливают сталью. Ветла к реке жмется, даже в пойме очень разборчива, В местах затопляемых чувствует себя свободно, а в прибрежных уголках, куда не доходит половодье и где прижились дуб с вязом, ветла не растет. Там ей сухо.

Белотал, краснотал приняли в свою приречную семью и иву русскую — чернотал, Цветет и плодоносит он позже других видов и*. Кора потемнее, листья позеленее.

Все виды ив не назовешь, У каждой свои отличия, особенности, но у всех без исключения есть одно фамильное свойство: ивы приемлют морозы, жару, разреженный воздух горных вершин, «от только сушь не по характеру. Безводье — бич для этих деревьев. Среди древесных пород ива самый большой водохлеб, недаром в таблице вла-голюбия среди гигрофитов (гигро — влажный, фитон — растение) ива занимает первое место. С какой поразительной чуткостью ива обнаруживает подземную влагу!

Рожденная, напоенная водой досыта, ива сама потратит все свои жизненные силы на то, чтобы не дать исчезнуть с лица земли ручью или пруду. Такая добрая, волшебная сила у ивы — дерева — целителя рек1

Семена дерева тоже приучены к воде, Это настоящие семена-водолазы. Они могут сохраняться на дне речки или озера долгими месяцами, не теряя всхожести. Илистая грязь, вычерпанная со дна пруда, вскоре одевается в зеленое покрывало: проклюнулись дождавшиеся своего часа, утонувшие семена ив. Поначалу кажется: вроде это трава. Нет, зто подводные пленники потянулись к свету и пошли в рост. У ивы и тут есть одна прекрасная особенность — ее семена, словно в убыстренной съемке, начинают прорастать через какой-нибудь час. Вот как торопятся, А через десять-пят^мадцать часов (меньше чем через сутки) у будущего деревца отрастает корешок. Г лавное — укорениться.

Выросло дерево. Мужские и женские цветки собраны в сережки, у одних ив они висят, у других — прямостоящие. Сережки напоминают тонкие стерженьки, на них спиралькой притулились крошечные цветочки с пестиками. Пестик похож на миниатюрную бутылочку с оттянутым горлышком — в самый раз для Дюймовочки. А цветочные чешуйки, переплетенные белыми волосками,— мохнатая шубка для тычинок и пестиков.

3»

Всякий раз, когда я смотрю на расцветающую вербу, на память приходят слова Андерсена. Как точно и весело увидел сказочник это дерево: «Весна уже в полном разгаре, только ивы все еще не снимают со своих цветочков пуховых рукавичек; такие они осторожные, просто скучно».

Осенью, если стоит теплая погода, цветочные почки неожиданно, вопреки календарю, распухают, прикрывающие их колпачки-чех-лики отделяются. Кажется, ива готова еще раз зацвести, Да пора листопада наступает, ветер мало-помалу выщипывает крону.

Пройдет зима, минует весна, и созревший ивовый плод треснет по двум швам, створки его растворятся, и миру откроется бесчисленное количество хохлатых семян — целая фабрика будущих ивовых рощ, тальников, вербняков,

Семена готовы в полет, Они ждут, когда ветер разнесет их по прибрежным лугам, поймам, приречным долинам. Семена ив легки, летучи, воздушны, как пух одуванчиков, а по дальности полета они могут сравниться разве что с березовыми крылатыми семенами. Летит ивовое семечко. Где упадет — станет деревом.

В старину дни цветения и плодоношения ивы служили своеобразными датами сельского календаря, Знали: когда с ивы летит пух — сей овес. Приметили: если по осени ива покрывается инеем, жди протяжной весны. А когда верба распускается — плотвичка трется в первый раз, рыбак, готовь удочки.

У каждой породы деревьев есть свои исследователи. Есть они и у ивы. Но вокруг нее начиная с XVIII века развернулись настоящие научные баталии. Видов ив множество, значит, надо привести их в какую-то одну систему, расположить их по порядку, а у естествоиспытателей-систематиков нет единства. Великий ботаник Линней установил двадцать девять видов ив. Поначалу с ним согласились, но ненадолго. Через несколько лет ученый Скополи сердито отозвался о шведском ученом: «Большинство названий Линнея произвольны, неясны, непоучительны». Авторы «Британской флоры» уже предлагают сорок пять видов. Ботаник Вильденов недоволен, ему кажется, что род ивы просто обокрали,— он предлагает ученому миру 116 видов. Биолог Кох описывает 182 вида. Дальше всех идет ботаник Гандоже, у него свой «ивовый счет» — 1600 видов.

А ивы, словно играя в жмурки, утаивают от ученых свои ботанические тайны, пугают их непостоянством своих форм.

Но в природе нет ничего случайного, ботаники это знают и с прежней настойчивостью ищут пути к систематизации ив, чтобы каждый ее вид обрел в таблице свое место. Вся беда в том, что многие натуралисты прошлых веков слишком легко подходили к оценке ивы. У одного листочка больше зазубринок,