Юный Натуралист 1984-10, страница 46

44

И он дотронулся до кармана полушубка. В кармане лежала кассета с цветной пленкой. На ней была заснята птичья карусель. Эту пленку начальник колонны вез в подарок своим ребятишкам.

МАРТА

Мы часто любим повторять: человек — царь природы. И смотрим на животных снисходительно, сверху вниз. Конечно, где им тягаться с могучим человеческим разумом! Но ведь во многом мы и проигрываем своим меньшим братьям. По сравнению с ними «царь» плохо видит в темноте, слух у него и того слабее, а из запахов он улавливает лишь самые сильные. Мы, высшие существа, замерзнув, не можем ожить, как оживают весной мухи. Нам не удается отрастить утраченные органы, и только благодаря хитроумным приборам мы научились кое-как предсказывать грозные явления природы: шторм на море, засухи, землетрясения, разливы рек и вулканические извержения. А животным такое чутье дано от рождения.

Я помню один случай из своего детства. Зима в тот год выдалась необычайно студеной даже для Сибири. Деревья то и дело «стреляли» — это у них внутри каменели соки, разрывая живую ткань. Птицы нередко падали на землю мертвыми. И даже рыбам приходилось худо. Лед на реке лег метровой толщины, и мелкие затоны промерзли почти до дна. В таких местах рыбе не хватало кислорода, и она, задыхаясь, сама выпрыгивала из пробитой проруби.

Весной водополье не смогло взломать мощную ледяную броню, и река выступила из берегов. Наш дом стоял на яру — высоком крутолобом обрыве. Самые разгульные вешние волны ни разу не доставали даже до его середины. Поэтому в доме никто особенно не обеспокоился. Никто, кроме нашей кошки Марты. Она недавно принесла потомство и вместе с ним проживала в коровьей стайке, почти на самом краю обрыва.

В тот вечер я застал Марту за странным занятием. С котенком в зубах она ходила вокруг дома и явно к чему-то примеривалась. Подойдя к кухонному окну, она легко вспрыгнула на подоконник и встала на задние лапы. Котенок оказался на уровне форточки. Зимние рамы мы еще не выставляли, но форточка была распахнута. Марта просунула в нее голову и разжала зубы. Котенок мягко шлепнулся на ватную прокладку между рамами. Тем же способом Марта перетащила и остальных котят. Об этом переселении я рассказал матери. Она в ответ только плечами пожала.

— Что с нее взять? У кошки и мозги кошачьи. Иди спи спокойно.

Ночью меня разбудили гулкие взрывы. Они доносились откуда-то снизу по реке.

— Мам, что это? — спросил я.

Мать пересела на мою кровать.

— Понятия йе имею,— шепотом ответила она и прижала меня к себе.

Так мы и просидели до утра, не сомкнув больше глаз. И лишь наутро все стало ясно. Оказывается, авиация бомбила лед, чтобы он скорее прошел.

Однако наводнение не пошло на убыль. Наоборот, мутные волны уже захлестнули гребень обрыва и подобрались к стайке. Через полчаса она поплыла, только мы ее и видели. Мы уже тряслись от страха, когда вода неожиданно остановилась в нескольких шагах от крыльца, а потом стала не спеша отступать.

— Почему Марта знала, что наш дом уцелеет? — спросил я.

— Потому что у нее «мозги кошачьи»,— смущенно сказала мама.

ВЕСЕННИЕ ЗАБОТЫ

Дед Игнат со своим внуком Мишкой собрался ехать за сеном. Было уже начало мая, косогоры кое-где затуманились зеленью, но лед на реке казался еще прочным.

Посреди реки возвышался небольшой безымянный островок. Там прошлым летом Игнат с Мишкой и накосили две копны. Сейчас их надо было вывезти, иначе слизнет половодьем. Сам Игнат с марта пролежал в больнице, Мишкины родители еще зимой уехали на Север, и сделать дело вовремя ни у кого руки не дошли.

Старый вислогубый конь Савел недоуменно косился, когда его запрягали в сани.

«Эка надумали,— будто хотел сказать он,— по голой земле да на санях ездить!»

Лед на реке уже вздулся и посинел. У заберегов блестела вода.

— Смотри, Игнатий,— предостерег старика сосед,— не дай бог, река задурит. Того и жди тронется. Ты ее норов знаешь.

— Успеем,— отмахнулся Игнат. Конечно, он знал бешеный и переменчивый нрав горной реки. Случалось, не только весной, но и летом, после ливневых дождей, она в одночасье выхлестывала из берегов.

На остров перебрались благополучно. Деревянными рожковыми вилами дед с внуком стали навьючивать воз. За зиму сено слежалось, и его выдирали тяжелыми пластами. Игнат после болезни ослаб, так что почти вся работа легла на мальчика. Поэтому провозились долго.

Савел терпеливо переминался в оглоблях с ноги на ногу. Он мерз на ветру.

— Что, ветеран, заколел? — спросил его Игнат.— Терпи, брат. Вишь, какая погода занозистая. Бывает май — и под кустиком рай, а нынче май — хоть на печь полезай.