Костёр 1960-08, страница 26

поч

& ы U

ГРА

ОТА

Н. Гессе и 3. Задунайская,

Рисунки Я. Лямина

Дима Порошин поднял голову и прислушался. KpyroiM тихо. Почти тихо. В дальнем углу кто-то посапывает, слышно сонное дыхание. За печкой трещит сверчок — гордость спальни. В других спальнях сверчки не водились.

Дима выполз из постели, передвинул пониже подушку, прикрыл ее одеялом — будто на кровати спят. Потом оделся и, ступая на цыпочках, стал пробираться к двери. Он уже езялся за ручку, как вдруг позади закричали:

— Осторожней! Хвост обломаешь!

Дима застыл. Но крик не повторился. Теперь Дима слышал только стук собственного сердца. Ага, понятно! Это Вася во сне ловит какую-нибудь ящерицу. Нет покоя юному натуралисту.

Знакомые деревья на участке совсем чужие. Строгие, прямые, нарисованные черным на зеленоватом небе.

Дима искоса глянул на домик, где жили воспитатели. Одно окно открыто — окно Дмитрия Ивановича, но света нет. Значит, и он спит. Сегодня безопасно — Алексей Петрович еще утром в город уехал. Только бы Кутька лая не поднял!

Дима прокрался мимо пустой линейки со спущенным, обмотанным вокруг мачты флагом, мимо столовой под дощатым навесом. Перелез через забор. Ну все, не поймали! Удалось!

4 «Костер» № 8

Вправо под большими елями неясно белел полузасыпанный дот. Дима засунул руку в заросшую травой амбразуру и вытянул за кончик удочку. Он спрятал ее туда еще днем, в тихий час.

Удочку отец подарил Диме на Новый год. И тогда же они решили, что летом поедут вдвоем рыбачить. И непременно будет ночная рыбалка, с костром, с ухой, закипающей на рассвете... Но вместо этого папа с мамой уехали в дом отдыха, а Дима — в лагерь. Удочку он взял с собой. На весь лагерь у него одного была удочка, и все ребята завидовали, А чего завидовать? Две недели удочка простояла в углу спальни. Дима трогал ее лакированный, синий с красным, поплавок, наматывал на палец прозрачную леску, а ночная рыбалка светила костром где-то впереди...

По лесной, не круто изгибавшейся дороге Дима пошел широким, свободным шагом, как человек, который знает, куда и зачем идет.

Когда Дима уезжал в лагерь, на заборах и на щитах расклеивали афиши: «Молодежное гуляние. Проводы белых ночей». Так что теперь считалось, что белые ночи кончились. И Дима бы в это верил, если б спал, как ему и полагалось, со всеми ребятами. Но он сейчас шел по лесу, а вокруг стояла пускай не совсем белая, а все-таки белая ночь. Сломанная бурей сосна завалилась в сторону от дороги. Словно откинутая рука показывала,