Костёр 1967-12, страница 15

скрывался в родных местах — в крошечной лесной избушке на берегу реки. Он решил там некоторое время отсидеться. Товарищи приносили ему еду. От них он узнавал разные новости... Это были печальные новости! Почти все его друзья, один за другим, попали в лапы жандармов. Потапыч сам был готов ко всему... Но знаешь, кто однажды за-глянул к нему на огонек?

— Кто? — спросил я.

— Угадай!

— Сайрио?

— Сайрио уже сидел в тюрьме, — сказал дядя.—Его схватили, когда он вернулся в Кутаиси.

— Шервашидзе? — спросил я, подумав.

— Думай! — сказал дядя.

Он лег, завернувшись в одеяло, рядом со мной. Порфирий давно уже спал. И Чанг спал. В стены палатки барабанил дождь, шумели деревья. «Кто же заглянул к нему на огонек?» — подумал я.

КТО U А Г Л Я II У Л НА ОГОНЕК

Утром, когда вскипел чай и мы сели на разостланной клеенке завтракать, дядя вдруг спросил:

— Ну, ты догадался, кто заглянул к Потапычу на огонек?

Нет,

сказал я.

Я совсем забыл о Потапыче, пока спал, и о том, что кто-то должен постучать к нему в избушку. Поэтому я очень удивился дядиному вопросу.

— Нет, — повторил я. — Я совсем об этом

забыл.

Эх, ты, — улыбнулся дядя. — Ну, тогда ешь да слушай...

Дядя минуту помолчал, а потом, продолжая прихлебывать из кружки чай, начал так:

— Лесная избушка, в которой скрывался Потапыч, была выстроена охотниками. Дверь избушки открывалась прямо в лес, сеней не было, вся избушка состояла из одной только комнаты. В одном углу этой комнаты возле двери стояла плита с вмазанным в нее казаном, напротив двери было маленькое окошко, под ним грубо сколоченный стол, прибитый к стене, а вдоль другой стены тянулись широкие низкие нары, занимавшие две трети помещения. Потапыч отсиживался тут уже три недели. Днем он ходил на охоту, а ночью при свете свечи писал товарищам письма и читал. Здесь он впервые прочел книгу Ленина «Что делать?» и «Капитал» Маркса. Заниматься ему никто не мешал. Он спокойно читал, думал и ждал от друзей сигнала, когда можно будет высунуть нос...

Один раз, поздно ночью, он сидел за столом и ужинал. Табуреткой ему служил сосновый чурбан. Тихо потрескивала сальная свечка, отражаясь в черном окне. Вдруг Потапыч услышал за стеной подозрительный шорох. Он прислушался: кто-то шарил по двери, пытаясь ее открыть. Потом раздались легкие шаги. Потапыч потушил свечу, достал из кармана наган и стал ждать, что будет дальше. Кто-то

стоял снаружи у окна, переминаясь с ноги на ногу, и тяжело дышал. Все это было странно! Друзья, навещавшие Потапыча, никогда себя так не вели! Ночь была безлунной, и за окном ничего нельзя было разобрать. Когда глаза Потапыча привыкли к темноте, он различил только смутную колеблющуюся тень. Сидя на полу на корточках, Потапыч взял тень на мушку и громко спросил: «Кто там?» В ответ раздался оглушительный рев... Потапыч вскочил, распахнул дверь и крикнул громко — на весь лес: «Гамарджоба!» — по-грузински это значит «здравствуй!»...

13