Костёр 1968-05, страница 20

о грамматике. Кто может расшифровать это слово?

Мы молчим. Мы не знаем, что такое морфология. После знакомства с инженером мы поняли, что знаем вообще очень мало.

— Морфос — форма; логос — учение. Это греческие слова. Вместе они означают учение о форме. Понятно?

Теперь, конечно, понятно.

— Так вот, то, чем мы занимаемся всю эту неделю, и есть морфология.

А вот это совсем непонятно. Какие такие формы мы изучали? Мы только и делали что взвешивали стрекоз да измеряли тягу крыльев динамометром, который инженер сделал из часового волоска.

— Какие формы? — спрашивает Тошка.

Инженер удивленно поднимает брови.

— Ай-яй-яй! — говорит он. — Неужели не догадались? Сколько пород стрекоз у нас было? Пять? Вот вам пять форм крыльев. И что же у нас в конце концов получилось? Какие крылья лучше всего? У какой стрекозы?

Инженер смотрит на меня.

Я перелистываю тетрадь. Ага, вот она, сравнительная таблица. Тут уж всякий поймет, что самая большая тяга у стрекозы-коромысла.

— Отлично, — говорит инженер. — Кроме того, у коромысла самая большая скорость из всех насекомых — сто пятьдесят километров в час, и самое меньшее количество взмахов крыльями, чем у остальных стрекоз, — всего сто в секунду. У нее самый совершенный летательный аппарат, понимаете? Dinamis mo-bilis!

— Владимир Августович, а что такое... это самое... динамис мобилис? — спрашивает Блин.

— Что?! — тихим голосом говорит инженер. — Вы до сих пор не знаете? Стыд! Какой там стыд, — позор! Как называется наша футбольная команда? Ну?

— «Динамо».

— А что означает слово «динамо»?

Мы растерянно переглядываемся. Динамо... динамо... Действительно, что это такое?

— Машина, которая вырабатывает электричество, да? — робко произносит Борька.

— Никогда не гадайте, это пустое дело!— хмуря брови, говорит инженер. — Динамо— это слово, составленное из двух слов: греческого «динамис» — сила, и латинского «мобилис» — движение. Динамо — это сила в движении. Ясно? А теперь тронемся дальше. Я уже говорил вам, что люди с древнейших времен наблюдали полет птиц и пытались им подражать. Казалось, что проще? Надо только соорудить крылья из подходящего материала, надеть их на руки, разбежаться, взмах

нуть посильнее ... Но не тут-то было! Из чего только ни делали крылья: из птичьих перьев, из бамбука, обтянутого тончайшим шелком, из высушенных рыбьих пузырей и даже из резиновой пленки — и все напрасно. С каждым разом люди убеждались, что летать, просто взмахивая крыльями, невозможно. Именно в кажущейся простоте этого полета была какая-то тайна, которую не смогли разгадать.

И тогда увидели, что существует еще более простой полет — полет на неподвижных крыльях, парение, или, как сейчас называют — планирование.

Неизвестно, кто создал первый в мире летательный аппарат. Наверное, китайцы. Тысячу лет назад они уже запускали в небо ярко раскрашенных воздушных змеев, сделанных из бамбука и шелка. Кстати, первые самолеты Можайского и братьев Райт были очень похожи на этих змеев.

Вскоре принцип парящею полета был раскрыт. Оказалось, что он несложен. Надо только поставить крыло планера, словно змей, под углом к горизонту. Ветер, наискось ударяя в плоскость крыла, создает две силы. Одна сила поднимает крыло вверх, а другая отбрасывает его назад. Чтобы змей летел не назад, а вперед, его тянут на нитке против ветра. Но не всегда дует ветер. В безветрие приходилось создавать как бы искусственный ветер, давая планерам разгон. Сначала это делали вручную, подталкивая планер. Потом догадались поставить двигатель с пропеллером, потом реактивный двигатель. А чтобы уменьшить сопротивление воздуха, конструкторы делали форму крыльев и корпуса все более обтекаемой и одновременно уменьшали угол наклона крыла к горизонту — так называемый угол атаки. Но можно ли уменьшать угол атаки до бесконечности? Нет, конечно. Существует определенный предел, ниже которого самолет лететь не сможет. В борьбе за скорость оставался последний путь — увеличивать и увеличивать мощность двигателей и одновременно поднимать «потолок» самолетов, то есть высоту полета. Потому что чем выше, тем воздух разреженнее и меньше его сопротивление. Этим и занимаются сейчас авиаконструкторы во всех странах.

Инженер умолк и посмотрел на нас.

— Как вы думаете, самолет—хорошая машина?— спросил он вдруг.

— Еще бы! — воскликнул Тошка. — Взять хотя бы «ТУ» или «ИЛ». Загляденье!

— Летающие коробки, — сказал инженер. — Красивые летающие • коробки. Только и берут внешностью. А если разобраться поглубже... Хотите знать, сколько у них

3 «Костер» № 5

17