Костёр 1968-05, страница 23

поскорее сработало. Юрка тоже повернул выключатель и начал настраивать приемник на станцию.

Тем временем Владимир Августович открыл тумбочку стола и достал из нижнего ящика небольшую модель самолета. Он поставил ее на стол и подозвал меня и Борьку.

— Пока они слушают, мы тоже займемся делом. Знаете, как называется этот тип летательных аппаратов?— показал он на модель.

— Моноплан, — сказал Борька, искоса взглянув на Юрку, который поймал, наконец, музыку.

— Вот и ошибся, — сказал инженер. — Такие аппараты называются орнитоптерами, или птицелетами, а вернее всего — махолетами. Смотрите.

Он поднял модель над головой, и мы увидели, что это действительно не обычный самолет. Крылья, обтянутые папиросной бумагой, были заострены на концах, как у ласточки, руля поворота не было совсем, и пропеллера тоже не было, а в том месте, где крылья прикреплялись к длинной прямоугольной рейке корпуса, поблескивало какое-то сложное устройство из металлических пластинок и рычажков.

— Ни одному инженеру в мире еще не удалось рассчитать и построить машину, которая, взмахивая крыльями, поднялась бы в воздух. Строят только вот такие модели, да и они летают неважно.

— А эта летает? — спросил я.

— Невысоко и недалеко, — сказал инженер.— Сейчас я вам покажу.

Он взял модель за корпус левой рукой, а правой стал крутить проволочную ручку под крыльями. С обеих сторон корпуса начали натягиваться две капроновые струны. Когда они натянулись так туго, что стали звенеть, инженер перехватил модель правой рукой и слегка подбросил ее в воздух.

Судорожно взмахивая крыльями, орнитоптер неровными скачками заметался по комнате. Он был похож на белую летучую мышь. Ветерок ударял в лицо от его взмахов. То ныряя вниз, то взлетая к самому потолку, он сделал почти полный круг, с легким шелестом прошел над нашими головами, вылетел за окно, метнулся вправо и исчез.

Несколько секунд мы сидели, открыв рты, потом я пришел в себя и бросился на улицу.

Орнитоптер повис на ветке липы, растущей у дороги, и какие-то мальчишки уже пытались сбить его оттуда камнями. Я погрозил им кулаком, подпрыгнул, и, ухватив за конец ветку, стряхнул модель с дерева.

Она была целой, неповрежденной и, точно

живая, еще раз взмахнула крыльями, падая на землю. Но завод уже кончился, капроновые струнки обвисли, крылья опустились. Орнитоптер умер в моей руке. Я стал его разглядывать. Все шарниры модели были сделаны из тонкой жести и стальных проволочек так, что любо было смотреть. Даже обидно стало. Я никогда ничего не мог сделать хорошо. Я всегда торопился. У меня не хватало терпения аккуратно обточить какую-нибудь скобку или штифт, поэтому мои модели почти никогда не работали. А тут все было ладно, все пригнано, и сделано будто не руками, а на станке.

— Колька! Ты куда пропал?

Из окна на улицу выглядывал Борька.

— Мы тебя ждем, ждем...

— Иду.

В комнате уже не звенела музыка. И приемников в руках у Тошки и Юрки тоже не было. Приемники лежали на столе. Юрка и Тошка смотрели на орнитоптер, который я принес.

— Далеко залетел? — спросил инженер.

— На липу.

— Значит, это лучший его полет.

Инженер посадил орнитоптер себе на ладонь.

— Дальше таких игрушек дело не пошло, — сказал он. — Так и остался человек только с принудительно-парящим полетом. И пока он больше ничего не может...

Инженер посмотрел на орнитоптер и тронул пальцем легкое заостренное крыло.

— Но когда-нибудь все-таки Машина, летающая как птица, будет построена. Она будет похожа... Ну, может быть... на трехколесный велосипед. Такие же педали, такая же цепь, и у руля рычажок переключателя ножного привода на крылья. А сами крылья с боков, на небольших кронштейнах. Поворот переключателя — и они распахиваются в стороны, тугие, звенящие. Нажим на педали — взмах — и вы уже над землей. Еще несколько взмахов — и внизу, в глубине, крыши домов, деревья, кусты... Тихо шелестит воздух, и вы скользите вперед, как тень... Вам не нужно дорог, не нужно горючего, вы можете приземлиться куда хотите... Вы — властелин скорости и свободы...

Пройдет совсем немного времени, и в коридоре у каждого будет стоять орнитоптер, вернее, не орнитоптер, а энтомоптер. Он будет так же обычен, как велосипед. Несправедливость должна быть устранена. Разве справедливо, что человек вырвался в космос раньше, чем овладел тайной настоящего полета?..

20