Костёр 1969-03, страница 57

В тот же миг Алиса оказалась за зеркалом и легко спрыгнула на пол в зазеркаль-ную комнату. И прежде всего посмотрела, горит ли в камине огонь, и осталась очень довольна, убедившись, что он горит, что он настоящий и сверкает точно так же, как и тот, который остался позади. «Значит, мне будет так же тепло, как и там, — подумала Алиса, — и даже еще теплее, потому что здесь некому бранить меня и гнать от огня. Вот смеху-то будет, когда меня увидят здесь, за зеркалом, а достать не смогут».

Она стала осматриваться и убедилась, что вещи, доступные взгляду из прежней комнаты, обычны и неинтересны, но зато все остальные необычны настолько, насколько это вообще возможно. Например, портреты на стене рядом с камином казались совершенно живыми, а у больших часов на каминной полке (в зеркале видна только их спинка, не так ли?) было стариковское личико, и оно улыбалось Алисе. «Здесь не так чисто прибирают, как там», — рассудила она, заметив несколько шахматных фигур, упавших в золу у камина, и тут же тихо вскрикнула от удивления и стала на четвереньки, чтобы приглядеться. Шахматные фигуры прогуливались по двое.

— Вот Король и Королева Черных, — сказала Алиса (шепотом, боясь их спугнуть), — а вот Король и Королева Белых, они сидят на краю совка; а вот две ладьи гуляют под ручку.

Не думаю, чтобы они меня слышали, — продолжала она, наклонившись пониже, — я почти уверена, что они меня не видят. Я себя чувствую немножко невидимкой.

На столе позади Алисы раздался какой-то писк, она обернулась как раз в тот момент, когда одна из Белых Пешек опрокинулась на спину и принялась дрыгать ногами; Алиса стала следить за ней — было очень любопытно, что же случится дальше.

— Мое дитя! Это ее голос! — воскликнула Королева Белых, вскочив и толкнув на ходу Короля так сильно, что тот упал прямо в золу. — Ах, Лили! Моя драгоценная! Мой царственный цыпленочек!

И Королева стала быстро карабкаться взерх по каминной решетке.

— Царственный шум попусту! — проворчал Король, потирая нос, пострадавший при падении. Он вправе был сердиться, ведь он с головы до ног оказался осыпан золой.

Алиса готова была всем прийти на помощь, и, так как бедная Лили распищалась до обморока, она быстренько подхватила Королеву и поставила на стол рядом с ее не в меру шумной дочкой.

Королева раскрыла рот и села; от быстрого путешествия по воздуху у нее захватило дыхание, и минуты две она только молча сжимала в объятиях свою маленькую Лили. Но едва отдышавшись, она крикнула Королю Белых, угрюмо сидевшему среди золы:

— Берегитесь вулкана!

— Какого вулкана? — переспросил Король, тревожно оглядываясь на камин: наверное, подумал, что для вулкана это самое подходящее место.

— Меня сдуло, — пролепетала Королева все еще прерывающимся голосом. — Идите-ка лучше сюда... Только обычным путем... А то и вас сдует.

Алиса некоторое время следила за тем, как Король медленно карабкается по прутьям каминной решетки, и, наконец, сказала:

— Таким способом ты будешь добираться до стола несколько часов. Не лучше ли, если я тебе помогу?

Но Король не обратил никакого внимания на этот вопрос: было совершенно ясно, что он не видит ее и не слышит.

Тогда Алиса осторожненько подхватила его и стала поднимать, но гораздо медленнее, чем поднимала Королеву, чтобы у него не захватило дыхания; она уже поднесла его к столу, но тут подумала, что нужно бы стряхнуть с него золу, в которой он выпачкался.

Потом Алиса говорила, что никогда в жизни не видела такого лица, какое сделалось у Короля, когда с него, поднятого в воздух невидимой рукой, стряхивали золу: он был слишком ошеломлен, чтобы кричать, но его глаза и рот открывались все больше и больше, становились круглее и круглее; у Алисы от смеха дрогнули пальцы, и она чуть не уронила Короля на пол.

— Ах, миленький, пожалуйста, не гримасничай! — воскликнула она, совсем забыв, что Король не может ее услышать. — Ты меня так рассмешил, что я тебя чуть не упустила. И не держи рот открытым. Туда может попасть зола.

— Ну вот, теперь все в порядке, — добавила она, пригладив ему волосы, и поставила его на стол рядом с Королевой.

Король тут же упал навзничь, он лежал тихо-тихо, Алиса немножко испугалась — уж не перестаралась ли она? — и пошла поискать воды, чтобы привести его в чувство. Но нашла она только бутылку чернил; вернувшись с нею к столу, Алиса увидела, что Король уже пришел в себя и перепуганно шепчется с Королевой, но так тихо, что с трудом можно было понять, о чем они говорят.

Король шептал:

— Уверяю вас, моя дорогая, у меня даже усы заледенели!

Королева на это отвечала:

— Да нет у вас никаких усов!

— Ужас этой минуты я не забуду никогда! — продолжал Король.

— Нет, забудете, — возразила Королева, — если срочно не составите памятную запись.

Алиса с большим интересом смотрела, как Король вынимает из кармана книгу для памятных записей и начинает писать. Ее словно что-то толкнуло — она крепко взялась за конец карандаша, торчавший у Короля за плечом, и стала писать сама.

Бедный Король выглядел озадаченным и несчастным; некоторое время он, не говоря ни слова, сражался с карандашом: но Алиса была намного сильнее, и, наконец, он пролепетал:

— Моя дорогая! Мне придется-таки завести себе карандаш потоньше. С этим вовсе сладу нет. Он пишет все что угодно, только не то, что я хочу.

— А что ему угодно? — спросила Королева, заглядывая в книгу (в которой Алиса вывела: «Белый Конник спускается по кочерге. У него нет

51