Костёр 1972-03, страница 44

Роберт Балановский

ПОВЕСТЬ*

Рисунки Ю. Шабанова

Часто Рыжий работал в паре с белым клоуном. Белый клоун — это представитель классической клоунады. • Одетый в просторный, элегантный шелковый костюм — короткие, до колен, штаны и куртку с пышными манжетами и воротником, такой клоун ходил в туфлях на высоких каблуках. На голове — конусом — шапочка. Лицо и шея были сплошь осыпаны пудрой. Пунцово горели намазанные губы и мочки ушей. Черные брови с острым изломом были нарисованы гораздо выше настоящих.

В руке белый клоун держал небольшую палку с овальной подушечкой на конце, палка на французский лад именовалась батоном. Этим батоном белый лупил Рыжего. Рыжий визжал и плакал. Волосы его вставали дыбом, а из глаз водопадом текли слезы, оставлявшие на манеже лужу. Бывало, что у Рыжего лампочкой вспыхивал нос, а в ботинках взрывались петарды.

Внезапно терпение Рыжего кончалось. Откуда-то он вытаскивал складную деревянную бритву величиной с саблю и с угрожающим видом начинал гоняться за белым обидчиком.

Но вообще-то белый и Рыжий представлялись неразлучными друзьями, только характеры у них были раз

*Написана в содружестве с писателем Арк. Минчковским. Продолжение. См. «Костёр» № 2 за 1972 г.

ные. Белый, всегда очень корректный и выдержанный, приносил публике извинения за своего дурно воспитанного друга. Рыжий, наоборот, был с публикой запанибрата, выкидывал всякие смешные фортели и старался подшутить над напыщенным приятелем.

Как правило, первым на манеж выходил великолепный белый и громко, так, чтобы слышал весь цирк, спрашивал у шпрехшталмейстера, не видел ли тот его друга, который куда-то запропастился.

И тотчас за кулисами раздавалось улюлюканье или задиристый свист, и перед публикой появлялся во всей своей красе Рыжий. Зал взрывался аплодисментами. Рыжий раскланивался и расточал комплименты зрителю, не обращая ни малейшего внимания на белого.

— Где ты был, Жакино?— спрашивал тот.

Имена у обоих обязательно были какие-нибудь замысловатые.

— Где был, там меня уж нет, Мишель, — отвечал Рыжий, подмигивая. — Я был на охоте.

— С собакой?

— Конечно, с собакой. Она у меня дрессированная. И знаешь, какая история со мной приключилась?

— Нет.

— На нас напал орел. Он схватил мою собаку и взвился с ней в небо.

— Какое ropel — ужасался белый.

— Но я не испугался. Я взял ружье, прицелился — бац!.. И орел упал к моим ногам.

— Великолепно! Где же он?

— Подарил теще. Она у меня любит дичь.

— А где же твоя собака?

— Собака?.. Ах, собачка... Собачка полетела дальше, — невозмутимо отвечал Рыжий.

Часто разыгрывалась и такая вот сценка.

Белый, доведенный выходками Рыжего до отчаяния, предлагал ему американскую дуэль. Они тянули жребий — тащили из клоунской шапки билеты. На одном было написано «жизнь», на другом — «смерть». Тот, кому доставался второй билет, должен был пойти за кулисы и застрелиться. Несчастный билет вытаскивал Рыжий. Ему вручался пистолет. Рыжий начинал прощаться с публикой и просил вернуть за него копейку, которую он задолжал кваснику. Рыдая на весь цирк, он уходил за форганг. Тут уже начинал раскаиваться в своем поступке и белый. Как раз в этот момент за кулисами раздавался выстрел, и на манеж выбегал Рыжий, крича:

— Мишель, Мишель, слава богу, я промахнулся!..

Когда я впервые попал на представление Ленинградского цирка, здесь постоянными ковёрными — в паузах — работали клоуны Франц и Фриц. Франц — высокий, тощий, рыжий, как бы выросший из своих штанов, в кургузой курточке с короткими рукавами. При этом он старался делать весьма серьезный вид и ходил с поднятым носом. Фриц — полная противоположность: большеголовый карлик, ростом с десятилетнего мальчишку, он бегал на кривых заплетающихся ногах и часто падал. При всем своем уродстве он, однако, был очень веселым и всегда его появление вызывало улыбки,