Костёр 1972-11, страница 43

— Эмиль, возьми-ка ведро, — сказала мама Эмиля,— и пойди зарой эти вишни в мусорной куче.

И Эмиль пошел, послушный как всегда. Мусорная куча была сразу за свинарником, а в свинарнике слонялся, словно неприкаянный, Заморыш. Увидев Эмиля, он громко захрюкал, давая понять, что хочет погулять.

— Это я тебе сейчас устрою, — сказал Эмиль и поставил ведро на землю. Он отворил дверцу свинарника, и оттуда с радостным хрюканьем выскочил Заморыш. Он тотчас сунул пятачок в ведро, полагая, что Эмиль принес ему поесть. И тут Эмиль впервые задумался над словами мамы — «зарыть вишни в мусорной куче». Как-то чудно, в самом деле: в Катхульте не привыкли зарывать в землю то, что съедобно. А эти ягоды, очевидно, хороши. Заморыш ел с аппетитом. Может быть, подумал Эмиль, мама хотела зарыть ягоды в мусорной куче, чтобы они ни в коем случае не попались на глаза папе, который с минуты на минуту должен был вернуться домой с ржаного поля?

— Пусть уж лучше Заморыш сожрет их, — решил Эмиль. — Ведь он ест так, будто без этих вишен просто жить не может!

По всему было видно, что Заморышу вишни особенно понравились. Он хрюкал от удовольствия и уплетал так, что все его рыльце стало красным. Чтобы ему было удобнее есть, Эмиль высыпал вишни на землю. Тут явился петух и тоже захотел разделить с поросенком пиршество. Заморыш лишь покосился на петуха, но не прогнал его, и петух стал клевать ягоды одну за другой. Следом подошли куры во главе с Лоттой-Хромоножкой, желая посмотреть, что там за лакомство отыскал петух. Но Заморыш и петух безжалостно прогнали кур прочь, едва только они сунули в ягоды свои клювы. Видимо, эти вкусные ягоды петух и Заморыш решили приберечь для себя.

Рядом на перевернутом ведре сидел Эмиль. Он дудел в свою дудочку и ни о чем не думал. Вдруг, к своему изумлению, он увидел, что петух шлепнулся на землю. Несколько раз петух пытался подняться, но ничего у него не получалось. Едва он приподнимался, как снова падал головой вниз. Куры сбились поодаль в тесную стайку и озабоченно кудахтали, глядя, как чудно вел себя их петух. А петух валялся на земле и зло таращил на них глаза. Разве он не имеет права лежать и барахтаться там, где ему заблагорассудится?

Эмиль не понимал, что стряслось с петухом, но ему было жаль его. Он подошел, поднял петуха и поставил его на ноги. Петух постоял немного, покачиваясь взад-вперед, словно пробуя, держат ли его ноги. И тут вдруг его словно бешеная муха укусила, закукарекал, лихо захлопал крыльями и с истошным «ку-ка-ре-ку» бросился на стайку кур. Куры испуганно бросились наутек, потому что убедились воочию, что петух спятил. Эмиль уже в смятении смотрел на бесновавшегося петуха и совсем забыл про Заморыша. Но если уж говорить о том, что кто-то спятил, так это как раз Заморыш. Поросенку тоже захотелось погоняться за курами, и он с пронзительным хрюканьем бросился вслед за петухом.

Эмиль был очень удивлен. Он никак не мог взять в толк, что приключилось. Заморыш носился кругами с диким хрюканьем. Казалось, ему было весело, но вот с его ногами, насколько мог видеть Эмиль, творилось что-то неладное. Копытца то и дело разъезжались в разные стороны, и Заморыш шлепнулся бы на землю, если бы каждый раз, когда его заносило, он не подпрыгивал вверх, чему его обучил Эмиль. Это помогало ему сохранить равновесие.

На кур было жалко глядеть. Никогда в жизни они не видели, чтобы поросенок так вел себя, и удирали от него со всех ног. Бедные куры! В их безумном кудахтанье слышался вопль: это уж слишком! Мало того, что спятил петух, так еще за ними носится громадными скачками взбесившийся поросенок с вытаращенными глазами.

Действительно, это уж было слишком! Ведь Эмиль знал, что с перепугу можно даже умереть. И вдруг он увидел, как куры одна за другой повалились на землю и остались лежать неподвижно, без признаков жизни. Повсюду в траве валялись мертвые куры. Белоснежные и бездыханные. Это было страшное зрелище. Эмиль рыдал отчаянно. Что сказала бы мама, если бы вдруг пришла и увидела своих кур в таком виде? И Лотта-Хромоножка, его собственная курица, лежала белым комочком, словно мертвая. Эмиль, плача, подобрал ее. Ну да, конечно, умерла. Никаких признаков жизни. Бедная Лотта-Хромоножка, вот и пришел конец ей и ее несчетным вкусным яйцам. Единственное, что теперь Эмиль мог для нее сделать, так это как можно скорее похоронить со всеми почестями. Он вообразил надгробный камень, где будет написано:

«Здесь покоится Лотта-Хромоножка, до смерти напуганная Заморышем».

Эмиль всерьез рассердился на Заморыша. Этого выродка он снова запрет в свинарнике и никогда больше не выпустит, а Лотта-Хромоножка пусть пока полежит в дровяном сарае. Эмиль бережно отнес ее туда и положил на дровяную колоду. Пусть отдохнет в ожидании своих похорЬн, бедная Лотта!

Когда Эмиль вышел из сарая, он увидел, что петух и Заморыш снова вернулись к вишням. Нечего сказать, хороши голубчики! Сперва до смерти напугали кур, а потом преспокойно продолжают пиршество, будто ничего и не случилось! Уж петух-то должен был бы иметь хоть каплю совести и немножко погоревать, когда разом разделался со всеми своими женами. Но, по-видимому, он отнесся к этому равнодушно.

Правда, теперь петух и поросенок пожирали вишни не так жадно. Вдруг петух снова шлепнулся на землю, а за ним и Заморыш. Эмиль был так сердит на них обоих, что даже не поинтересовался, живы они или сдохли. Впрочем, он видел, что они не мертвы. Петух по-кудахтывал и дергал ногами, а Заморыш, вероятно, дремал, пытаясь время от времени приоткрыть глаза, и в горле у него что-то булькало.

В траве валялось еще довольно много вишен, и Эмиль взял попробовать одну. На вкус она была совсем не такой, как обычная вишня, но действительно довольно вкусной! И как это маме могло прийти в голову закопать такие хорошие ягоды в землю?

Да, ведь надо пойти и рассказать маме о беде с курами. Но идти не хотелось. Во всяком случае, не обязательно идти сразу. Он в раздумье съел несколько вишен... потом еще несколько... нет, ему что-то совсем не хотелось идти к маме.

Тем временем на кухне мама готовила ужин косарям. И вот они все вместе явились домой: папа Эмиля

41