Костёр 1972-12, страница 23

УПРАВЛЕНИЕ ДАГРЫБХОЛОДФЛОТ ПРОШУ не БЕСПОКОИТЬСЯ тчк-вышел в море на трое СУТОК

РАДИОГРАММА ^на и*⁰ "кизляр" тчк команда посылает привет всем читателям "костра" тчк командор Передал оператор Сухорукое

ПРО КИЛЬКУ И ПРО СПИНКУ

ПРО РЫБЬИ ИМЕНА

Белая тень «Кизляра» летит по сиреневой волне Каспия. Мы идем на ночной лов рыбы.

В ходовой рубке тихо, тепло, надежно. От ленты эхолота пахнет йодом.

В сумерки радист включает вспомогательную радиостанцию и капитан слушает голоса судов.

— Я на банке Борисова, на изобате 50... Рыбы мало...

— Я на банке Андреева, рыбы нет, идем на норд-вест...

— Я у «Грязного вулкана». Рыба есть...

Это переговариваются капитаны, помогают друг другу искать рыбу.

«Кизляр» полным ходом идет к «Грязному вулкану».

— Эхолот на промысел! — говорит капитан.

Защелкал самописец эхолота. Капитан молчит. Капитан читает ленту. Раз, раз — черкануло по ленте. Проскочили под днищем «Кизляра» быстрые стайки. Снова—раз, раз—черкнуло. И вдруг плотно пошли штрихи на ленте, жирно. Есть рыба!

Капитан скорей к громкоговорителям.

— Боцману, брашпиль к отдаче! Штурману — к спуску манилку!

Манилка — это свет, лампа в пятьсот киловатт. Мы ведь не сетью будем ловить, а шлангом, на свет.

Отгрохотала якорная цепь. Стали. Внутри только машины гудят.

— Шланги к спуску! — снова командует капитан.

Иду на палубу. Шланг — гибкая труба, толстая, как

слоновья нога, качается под грузовой стрелой.

Сейчас где-то в темной-темной глубине вокруг лам-пы-манилки закружился рыбий хоровод. И туда же опускается шланг насоса, нащупывая косяк...

И пошло, и загудело, и полилось — пена, вода и, похожая на сотни серебряных листочков ивы, рыбешка-килька.

Штурман на палубе, рядом со мной стоит.

И наконец, что сообщили КОМАНДОРУ перед самым его отъездом в Чечено-Ингушетию пионеры Безодовской средней школы в Дагестане:

«Мы живем иа берегу Каспийского моря. В сильные штормы вода поднимается. У нас это называют «перелив». Потом море отступит, и в осыхающих лужицах остаются мальки, много мальков. И тогда мы выходим их спасать. Мы спасли уже тысячи мальков ценной рыбы».

— Простите, — говорит, — дайте мне спичку.

— Пожалуйста, — говорю, — вот вам спичка, вот вам сигареты.

— Спасибо, — говорит, — я некурящий, мне только спичку.

Подхватил одну килечку, спичку к ней приложил. Раз и другой. Новую рыбешку взял, снова к спинке спичку приложил. j ,

Почему на Каспии одну рыбу «шемая» зовут, а другую — «севрюга»? Эту «бычком», а ту — «воблой»? — задумался Командор.

Оказывается, разные происхождения у названий. Бычок, понятно — голова на бычью похожа. Воблу в старину «облой» звали, а «облый» — значит, круглый. Облая, воблая — так «вобла» и получилась. Лещ — рыба плоскотелая, словно сдавленная с двух сторон, а имя ее от «лещеди», расщепленной доски, в которую что-нибудь зажимали, чтобы придать плоскую форму. У «севрюги» происхождение идет еще со времен татарского нашествия. «Севрук» — по-татарски «острый»'. Взгляну на се-

— Простите, — теперь я уже говорю, — что это вы с ними делаете?

— Очень просто, — отвечает, — если килька меньше восьми сантиметров, ловить нельзя, рыбнадзор нас оштрафует. А мерка — вот, самая надежная, как раз две спички. — Ну и как? — спрашиваю.

— Отличная, — говорит, — килька, упитанная... Можно ловить...

Рыбоморозильное судно «Кизляр» выходит в море

врюжью морду — она и есть острая. А у «шемаи» имя персидское, старинное. По-персидски «шах махи» — царская рыба... Самая-самая вкусная на Каспии. Только едят ее теперь не шахи и не цари. Можно шемаю купить в гастрономе;