Костёр 1977-07, страница 34

Он примчался на стук топора. Незнакомый детина рубил недавно зазеленевшее дерево. И оно тихо стояло под чистым небом. Только чуть-чуть вздрагивало.

— Кто это вам дозволил? Разрешение есть?

Саше можно было и не спрашивать, потому что глаза незнакомца сделались испуганными, словно он только что вынырнул из воды, едва не захлебнувшись. Стараясь казаться спокойным, парень, глядя на грозный патруль, сунул в рот себе папиросу и начал хлопать себя по карманам. Искал спички.

— Курить запрещено! — Саша поправил на рукаве повязку— знак лесного дозора.

— А ну, пошли в сельсовет. Там разберемся!..

Порубщика, понятно, наказали по заслугам. А дубок, на который он покушался, едва не погиб.

Об этом Саша рассказал Михаське, и тот даже позавидовал ему: «Поймал вредителя!» А вот ему, Михасю, сегодня, пожалуй, так и не удастся ничего совершить: мирно, тихо в пуще.

Какая-то надежда была еще у мальчика, когда он с товарищами, выйдя к новой просеке, увидел двоих с пилами и топорами. Оказывается, лесорубы. Саша знал их. Он, правда, все равно попросил у них нужные бумаги. Те уважительно поздоровались с дозорными и вынули документы — разрешение на рубку в отведенном урочище.

Больше ничего такого во время первого Михаськиного дежурства не было. Но когда об этом узнал лесничий Антон Казимирович, он обрадованно сказал:

— Скоро, пожалуй, не нужна будет охрана в нашей пуще. От кого стеречь, если вон какой народ подрастает? Я-то что? Начал лес сажать, когда мне уже под пятьдесят было. Своих малолеток настоящими деревьями я, может, и не увижу. А вы, хлопцы... ты, Михась, придете в пущу, и красавицы лесные низко поклонятся вам...

В. МОРОЗОВ

Джеймс ОЛДРИДЖ Рисунки С. Острова

Глава I

ыл холодный ноябрьский день, самый обычный день в Лондоне. Уличный транспорт точно замер на месте, забив все ходы и выходы от Баттерси до Бермондси. Все опаздывали на работу и в школу, все были сердитыми и расстроенными.

Заместитель начальника Управления лондонских автобусов— конечно, он добирался до работы только подземкой, — выйдя на Пиккадилли, увидел сотни автобусов, которые, словно слепни, облепили улицу и недвижно застыли.

— Привет, Джо! — сказал начальник водителю автобуса девятнадцатого маршрута. — Как дела сегодня?

— Как всегда, — ответил Джо, и его трубка дважды пустила дымок. Он был старым лондонским шофером, и когда он говорил что-нибудь важное, трубка всегда попыхивала дважды. Пых-пых — сделала трубка и теперь.

— На сколько опаздываешь сегодня, Джо? — спросил ЗамНачУп (Заместитель Начальника Управления).

— На час или полтора — пых-пых, — ответил Джо.

— Наверное Боб, Джим и Энди тоже опаздывают?

— Конечно! — ответил Джо. — Не каждым днем дела идут все хуже и хуже.

— И это ужасно возмутительно! — крикнул кто-то Зам-НачУпу.

Это пассажир опустил оконную раму и высунул голову на улицу. Голова пассажира была совершенно седой, он очень походил на одуванчик. На лице его не было места, не заполненного веснушками. Пассажир очень сердился.

— Мой обед волнуется! — кричал он. — Моя жена скиснет! Не стыдно ли вам за то, как работает транспорт!

— Полегче, Профессор, — послышался женский голос, и чья-то рука затолкала голову в автобус и задвинула оконную раму.

— Вы не домой на обед, а на работу.

30