Костёр 1977-08, страница 53
с ярким красным цветом положить нейтральный серый, то серый начнет отливать зеленью. Убрали красный — опять серый как серый. А серый рядом с зеленым становится красноватым. Старые мастера — посмотрите в музеях — этим эффектом пользовались замечательно. Тогда не было химических зеленых красок, и пейзажи старых мастеров (лес, трава, деревья) написаны серой краской с незначительными добавлениями коричневых. Присутствие в картине красного зажигает зелень, хотя зелени-то и нет вовсе... А Врубель — наоборот: он напоил картину зеленым лунным светом, очень интенсивным, даже лицо и руки девушки зелены, поэтому все, что зелено не в такой степени, как бы чуть розовеет, а написанные серой, как гречневая каша, краской кисти сирени начинают сиять, как драгоценные камни! Мастером надо большим быть... Он был счастлив, много работал; масса рисунков, акварелей, живопись — его творческая активность не ослабевала. Но подкралась болезнь. В больнице он продолжал работать—натюрморты, портреты, фантазии... В Третьяковке, в зале Врубеля, была одно время выставлена в витрине большая раковина. Семьдесят лет назад, в больнице, поворачивая эту раковину, художник смотрел на игру ее перламутра, и это подсказывало ему какие-то бесконечно меняющиеся образы, которые он нарисовал — наяд, красавиц, чуд морских... Рисунков сделано было много, они так и лежали в витрине вокруг раковины, послужившей им моделью. Вот рисунок «Бессонница» — кровать, на ней смятая простыня, страшно... В больнице Врубеля навещал поэт Валерий Брюсов. Они подружились, и появился прекрасный портрет поэта. Рождался он долго. Брюсову много приходилось позировать. Это было в 1906 году, и это была последняя вспышка вру-белевского гения. Вскоре он совсем не смог работать. А когда в 1910 году его посетил Мамонтов, Врубель уже не узнал его. В том же году Михаил Александрович умер. Недавно мне с группой мос ковских художников довелось побывать в запаснике Третьяковской галереи. Там хранятся картины, по разным причинам не вошедшие в экспозицию; одна из причин — теснота. Коллекция Третьяковки выросла во много раз, и старое здание ее не вмещает. «Знаете, что это такое?» — спросила нас женщина-хранитель, указывая на длинный и толстый, как фабричная труба, рулон, стоящий в углу помещения. Это был завернутый на барабан холст, и мы узнали, что это и есть «Принцесса Греза» Врубеля. Сейчас в Москве, на Крымской набережной, подведено под крышу огромное здание. Оно очень высокое, хотя в нем всего три этажа. Два с большими окнами, в третий этаж свет проникает через стеклянную крышу. Новое здание Государственной Третьяковской галереи. В старом останутся произведения, приобретенные самим Третьяковым, а все, что после него — переберется сюда. В том числе и полотна Врубеля. Н. УСТИНОВ Иллюстрация к повести М. Ю. Лермонтова „Герой нашего времени" |
