Костёр 1985-07, страница 11

ф

Это было несколько лет тому назад. Автомашина пронеслась по набережной мимо белых, как свечи, небоскребов, мимо старинной испанской крепости, запирающей вход в порт Гаваны, и остановилась около дома, на стене которого была прибита доска с надписью: «Пионер». Здесь помещалась редакция журнала кубинских пионеров.

— Только, чур,— предупредили мои новые друзья, когда мы уселись за

стол, на котором были разложены разноцветные яркие журналы,— давайте сегодня говорить не только о

«Пионере» и «Костре», но и о немецком «Фрёзи», о польском «Сверчике», болгарском «Пламче», румынском «Люминице». Вот сколько журналов у пионеров.

Мы говорили допоздна, перелистывая страницы, читая вслух рассказы и очерки. Пионерские журналы. . Такие разные и такие похожие. Раз

0R6AN0 OFICIAL DE LA ORGANIZACION DE PI0NER05 JOSE MARTI

ЧИСТИЛЬЩИК САПОГ

РОБЕРТО Н. РЕНДА БЕКЕР

Улицы Гаваны были знакомы мне вдоль и поперек. Сколько раз на день проходил я по ним,, без конца выкрикивая: «Чищу сапоги, ботинки!» Со мной был желтый деревянный сундучок, сделанный из старого ящика, который я раздобыл в трактире китайца Хосе. Чтобы привлечь клиентов, я наклеил на него картинки, вырезанные из какого-то журнала. От этого мой сундучок стал похож на волшебную коробку с подарками.

Я относился к нему с нежностью. Еще б£| — ведь он умел добывать деньги, в которых так нуждалась наша семья. Иногда он расплачивался за комнату, где мы жили, иногда покупал еду, а главное — заставлял маму улыбаться, что вообще-то случалось не так уж часто.

Мой отец работал грузчиком в порту. Иногда я не видел его по целым дням. Тогда я приходил в порт и без труда находил его широкие плечи среди толпы измученных бесконечным перетаскиванием мешков людей.

Отец никогда не говорил со мной о политике, только один раз он вдруг сказал:

В том, что ты таскаешь этот ящик для подметок (так он называл мой сундучок чистильщика), виноват генерал Батиста и воровская шайка, которая его поддерживает, чтобы устроиться потеплее,— а потом добавил:— Ничего, скоро все переменится.

Я ничего не понял, но поверил ему.

В деле надраивания ботинок я достиг, как мне кажется, вер

шин мастерства. За чистку я брал 15 сентаво, а за глянец

20. В сундучке у меня были черная вакса и желтая, смешивая

их, я изобретал любой нужный

оттенок.

К тому же я запомнил несколько остроумных шуток и научился играть на сапожных щетках, как на кастаньетах. Публике это нравилось. Иногда люди чистили у меня ботинки просто для того, чтобы послушать мои щетки и посмеяться над прибаутками.

На улице Сан-Ласаро работать становилось неспокойно, полиция то и дело ко всем цеплялась, да еще добавились какие-то подозрительные типы в штатском, которые все время поглядывали по сторонам.

Отец уже совсем перестал появляться дома, и однажды мама шепнула нам, что он ушел к повстанцам в Сьерра Маэстро. Я никогда не видел ее такой грустной.

Так тянулись день за днем.

Приближалось рождество, в эти дни мне удалось вычистить на несколько пар больше обычного, и мы даже купили сластей, так что могли встречать «новый год — новое счастье» как полагается. Мы сидели и думали об отце, мои младшие братья вдруг разревелись, а мама, казалось, вот-вот заплачет.

Теперь главным кормильцем нашей семьи стал мой старший брат, ему было уже 16 лет, и он работал в пекарне. А на повседневные расходы деньги добывал мой волшебный сундучок.

После рождества город, казалось, совсем обезлюдел. Улицы, обычно такие шумные и веселые, как будто заснули.

ные оттого, что они на разных языках, похожие потому, что у них одна цель — научить юных читателей верности, стойкости, мужеству.

Давайте повторим этот день в Гаване: разложим перед собой журналы и начнем перелистывать их. Будем

считать, что они тоже гости Фестиваля.

С. САХАРНОВ, главный редактор журнала «Костер»

Тем более я удивился, когда вышел из дому рано утром 1-го января,— повсюду целое море людей, которые что-то кричат, громкоговорители на каждом углу объявляют о бегстве Батисты. Сначала я растерялся, но тут взял себя в руки схватил свой сундучок и бросился в самую гущу толпы, надеясь, что при таком стечении народу мне удастся заработать. Но жители Гаваны были слишком заняты встречей «бородачей». Вконец измучившись, я присел отдохнуть в сквере Инфан-ты-и-О.

Тут из машины вышел высокий бородатый человек в хаки. Он направился прямо ко мне. Лицо его было очень знакомым. Он, ни слова не говоря, поставил ногу на мой сундучок. Я немедленно вытащил щетки, ваксу, тряпку, гуталин и сказал ему:

Сеньор, вы плохо ухаживаете за своей обувью.

Он широко улыбнулся, а я принялся снимать с поцарапанной и растрескавшейся кожи его сапог засохшую землю. С этими сапогами мне пришлось немало повозиться, но я все-таки заставил их заблестеть! Закончив чистку, я сказал:

Сорок сентаво, сеньор. Вот это тебе за работу. Если это за сундучок, то я не могу продать его, сеньор...

— Да бери же, это тебе.

Я неуверенно протянул руку и взял сверток в яркой, нарядной бумаге.

Ну что же ты! Разверни, тебе понравится, сынок...

Сверток выпал у меня из рук. В высоком бородаче, стоявшем передо мной, я узнал своего отца.

Пересказала Е. ПЕРЕХВАЛЬСКАЯ

#