Костёр 1986-02, страница 40

ЛЕТЧИК

КОБОНЫ

У пацанов рыбацкой деревушки Кобоны — праздник. Бегут они со всех сторон на главную улицу, протянувшуюся вдоль канала. А посреди улицы, размахнув крылья на всю ее ширину, катит самолет. В кабине за штурвалом сидит кряжистый дед Никулин. И можно помогать катить самолет, ухватившись за холодную металлическую плоскость, простроченную круглыми заклепками. Дед Никулин добрый и никого не прогоняет, разрешает подержать штурвал, посидеть в кабине.

Но вот Иван Алексеевич натягивает перчатки с раструбами, сурово командует:

— От винта!

Взрыкивает мотор, винт превращается в серебряный круг. Мчится маленький самолетик вдоль деревенского выгона, всполошенно гагакают гуси. И бегут, бегут за самолетом пацаны, раскинув руки, бегут так, что еще секунда и они полетят над выгоном, заросшим лебедой, над каналом и старой баржей, ржавеющей на берегу.

Опробовав мотор, Никулин с друзьями грузит самолетик на грузовик и везет на маленький аэродром. Там старый летчик поднимается в небо.

Приезжает после полетов домой и долго потом сидит на пороге, глядя в гаснущее небо. В небо черным силуэтом врезан купол церквушки, изрешеченный в войну осколками.

Хлебнул Никулин лиха на войне полной мерой. Сколько раз

приходилось слышать, как крикнет в наушниках друг: «Прощайте!», и рухнет комком к земле «Илюша», вздыбится чзрыв. А то и крикнуть не усевали... Ты с ним вчера одной инелью укрывался, он на гита-i играл и к себе домой после »>йны приглашал. Эх, война, jyflb она проклята!

Однажды в полете увидел Никулин: на заснеженном поле горят два наших самолета. Взлетают черные кусты разрывов. От горящих самолетов бегут два летчика. На неровном поле «Ил-2» Никулина затрясло при посадке так, что, казалось, отвалятся плоскости. Едва пилоты подбитых истребителей ввалились в кабину, Никулин пошел на взлет. Впереди встал частокол разрывов. Немцы молотили из всех имеющихся стволов. Спасенные летчики кричали что-то на ломаном русском и на каком-то незнакомом языке.

Прошло немного времени и генерал де Голль вручил русскому летчику Ивану Никулину знак французского Сопротивления «Два льва». Летчики сбитых машин оказались из эскадрильи «Нормандия — Неман».

Свой последний боевой вылет Иван Никулин совершил весной 45-го. Воздух пах весной и победой. Петь хотелось, оттого, что весна и войне конец. Вдруг — тишина. Заглох мотор. Летчик сделал все, что мог:

заставил самолет планировать, отыскал площадку для вынужденной посадки. Но смягчить удар о землю было не в его силах. Боль навалилась черной стеной. А в эфире звучал приказ об отмене боевого задания и возвращении на аэродром. Война кончилась.

Над землей уже полтора месяца стоял мир, а Никулин не знал об этом. Он все еще не приходил в сознание. Когда оно вернулось, услышал от врачей диагноз — перелом позвоночника, полная неподвижность.

Четырнадцать лет он боролся с болезнью. Четырнадцать лет. Когда стали слушаться руки, взялся за кисть. Его пей

зажи сияли чистыми красками и почти всегда среди лесов и полей вдаль к небу уходила светлая лента дороги.

И в конце концов произошло то, что рано или поздно должно было произойти: однажды он пошел не на очередную врачебную комиссию, а в автомобильную инспекцию — обновлять довоенные водительские права. Никулин и тут добился своего стал шофером, пенсионную книжку инвалида сменил на трудовую.

Много лет он проработал в Ленинграде водителем автобуса, а когда ушел по возрасту на пенсию, уехал в деревушку Кобону и, стал бакенщиком.

С тех пор и появился в Ко-боне самолет, тревожа всех окрестных мальчишек. Сделал его пособственным чертежам большой умелец и друг Никулина Анатолий Александрович Ани-симов. Была у него мечта — подняться в небо. Лет десять ушло на создание моноплана. Да и то сказать, делал-то у себя в квартире и на балконе. Но вот незадача; подняться в небо на своей машине старому рабочему было не суждено летчиком Анисимов никогда не был. Тогда Анатолий Александрович доверил испытание

34