Костёр 1988-04, страница 9

ненное, но зеленое. Зелень эта тихая-тихая, ушедшая вся на дно. Со дна и посвечивает. Нежно, грустно. Словно сказку говорит. О весне.

СЧАСТЛИВАЯ ТРУДНАЯ ЗИМА

В декабре в Крыму цветут розы. В иное утро проснешься — за окном бело: зима. «Ах, бедные! — подумаешь о розах.— Розы вянут от мороза!» Но зимы хватает до обеда. Подует ветер с моря — небо заголубеет, теплынь — весна да и только!

Случаются, однако, и в Крыму студеные зимы. Морозы друг перед дружкой возьмутся теплое море замораживать, да где им! А вот лиманы льдом заковать у них силы хватает. Тогда беда! Птицам беда. Птицам не холод страшен — бескормица, кормят их лиманы.

Зимуют в лиманах утки всякие-превсякие: кряквы, лысухи, нырки, чомги красавицы и кулички тут, бакланы, лебеди...

Лебедей в лиманах многие тысячи. Посмотришь издали — голубая вода и белое облако над голубым, лебединое.

И вот редеть стало облако. Люди, как могли, помогали — корм на вертолетах привозили. Но зимы не убывало. И тогда птицы сами прилетели к людям.

Стало в нашем евпаторийском море тесно. Возле берегов словно уткоферма. Только птица вся разномастная. Лебеди тоже прилетели.

Обрадовались евпаторийцы переселенцам. На улице у всех разговор об одном:

— Птиц идете кормить?

— Да ведь трудно им.

— Трудно. Мы поутру сбегали, до работы. Теперь уж на ночь глядя сходим.

Вот когда можно было всласть насмотреться на прекрасных лебедей. Какая же удивительная это птица! Подошли мы к морю. А море все в ледяном крошеве. Крошево густое, как разбрякшая рисовая каша. Лебедь и лебедушка оказались перед нами. Бросаем хлеб и ему, и ей. Лебедушка ест

жадно, за кусками и шею тянет, и по крошеву ползет. А лебедь не шелохнется. Под самую грудь ему бросали кусочки — поведет головой, словно показывает лебедушке, где еще можно взять, и все. Только тогда сам хлеба отведал, когда его подруга насытилась. Ей ведь по весне лебедей выводить.

Ах, как ожил в те дни наш заснувший на зиму город! Разве это не событие — птицы доверились нам, людям, от которых всякий зверь бежит сломя голову.

Сны, и то всем хорошие снились, с полетами, с синим небом. От многих слышал.

Одни чайки были недовольны. Курортники их балуют. Вот они и завистничали. Бросишь утке кусочек, а чайка сверху налетит, лапами утку макнет в море — хвать хлеб, и в небо. Разбойницы!

жизнь. Тут озера, камыши, шумные птичьи деревни.

Бури выбрасывают на берег камку. Морскую траву, которая не горит. Когда-то ее собирали. Очищенная от песка и ракушек, высушенная, она шла на набивку матрасов.

Потом производство заглохло. Никому не нужная камка громоздится на побережье, похожая издали на старые крепостные валы. Сообразительные купальщики устраивают в камке гнезда и нежатся на солнце в затишье. Ветры тут бывают резкие, дуют по нескольку дней кряду.

Птицы, море, запах камки — и очень мало людей. В эти месяцы южный берег Крыма кипит от многолюдья. Там дворцы толпой у моря, кипарисы, огненные краски цветников, музыка, сияющие по ночам пароходы, вереницы автомобилей, иностранная речь — курорт.

А здесь — небо, птицы, море, и на всей косе ты один, как Робинзон Крузо.

Мы приехали на Бокальскую косу в полдень. Было безветренно, жарко. И вот ведь — сказка

наяву: с одной стороны море бушевало, а с другой, в двадцати метрах всего, нй единой морщинки и вода ледяная. Купались в волнах. Волны были на удивление теплые.

Северный Крым.

Проходит лето, улетают птицы, а те, которые не улетают, умолкают, начинается долгая непогодь. Земля расползается от дождей или затвердевает, как камень, под сухими, обдирающими лицо ветрами.

Странное ты существо, человек! Гниющие водоросли, сыпучий песок, пронизывающие тело ветры, но в памяти остается другое. Одного хрустального дня хватает, чтобы добром поминать

край.

БОКАЛЬСКАЯ КОСА

Бокальская коса уходит в море километра на три. Шириною коса где шагов в сорок, а где в добрых две-три сотни. На широких местах своя

МИЛЛИОНЕРЫ

Был я на поле миллионеров.

В Крыму мало своей воды. Тучи и в этом году загулялись за морем — за полгода с неба хоть бы капля упала.

А здесь поле, как изумруд, горит на солнце зеленым огнем жизни.

На поле никого. А вот над полями — железные «птеродактили». От горизонта до горизонта похаживают, а с их тощих крыльев — проливной дождь льется. «Птеродактиль» этот на заводе сделан. Называется — поливная машина «Кубань».

Потому и миллионеры, что всегда здесь с хлебом.

Приехал на свиноферму, дали белый халат. Чистота! У каждой свиньи своя комната, а рядом комнатка. В комнатке под сильной теплой лампой поросята греются. Поспят-поспят и к маме бегут, молочка попить. Молочка попьют, и под лампу — в тепле спать да расти скорее.

Потому и миллионеры, что всегда с мясом.

Приехал в коровник, а там тоже людей мало. Одни машины стойла чистят, другие еду коровам подают... В комнате отдыха для доярок цветы,

Как

ковры, кресла.

в санатории.

9