Костёр 1989-11, страница 39

Рыжий Николаев пробовал спорить, но его никто не слушал. В комнату к Николаеву попали трое несчастных.

— Ночью он вам устроит концерт,— грозил Сережка.

На другой день выбирали актив отряда. В актив идти никто не хотел.

— Рыжего, Рыжего,— догадался кто-то.

— Ему все равно докладывать! — кричали другие.

— Передовых, только передовых,— сказал пионервожатый,— главный передовой — ваш командир.

— Ага, Рыжего нам в командиры.

Девчонки пробовали голосовать против, но их

было меньше и они действовали врозь.

— Равняйсь! Смирно! — кричал Рыжий на линейке командирским голосом, и баянист Илья Евдокимович улыбался. Он сидел на специальной скамеечке под трибуной, играл, когда нужно — марш, когда нужно — туш.

— Это голос! Настоящий командир, понимаешь,— сказал веселый музыкант Илья Евдокимович.

И старшая пионервожатая мечтательно ответила сверху:

— Весь отряд поведет за собой. Увидите.

А после линейки, когда все разбились на кучки, чтобы играть, кто в казаки-разбойники, кто в прятки, кто просто так повисеть на заборе, Рыжего не приняли ни в одну из этих кучек.

— Иди-иди, пока в поддыхало не получил,— говорили ему в каждой компании.

И только девчонки позвали его к себе:

— Николаев, а Николаев, иди сюда.

Он подошел.

— Николаев, а у тебя мама рыжая?

— Рыжая,— сказал он.

— А папа — тоже рыжий?

От девчонок Николаев отошел сам.

Так он и проводил время один, сидя на скамейке и ковыряясь ботинком в земле.

После полдника все пошли убирать футбольное поле. Неизвестно, в какую игру раньше играли на этом поле, потому что посредине стояла высочайшая мачта, гладкая до блеска.

— Ну и столб,— говорили ребята,— на такой никому в жизни не забраться.

А Николаев забрался. Никто и не заметил — так быстро он залез на верхушку мачты.

— Николаев, а Николаев, сейчас же слезай,— сказал испуганный воспитатель Иван Иваныч.

Николаев молчал, обняв мачту руками, и было видно, как он раскачивается там, в небе, вместе с мачтой, от ветра.

— Это он работать не хочет,— поняли ребята.— Мы мусор убирай, а он будет там сидеть.

Николаев слез.

Когда мусор был весь убран, стали составлять футбольные команды.

— Меня в нападающие,— попросился Николаев.

— Рыжего? Ха-ха, тебе только загольным, мячи подносить,— сказал рыжий Сережкин сосед.

На следующее утро у этого соседа пропало

34