Пионер 1968-02, страница 30

Однажды Яша, уловив момент, когда надзиратель отвел глаза в сторону, жестами показал Нине, чтобы она принесла ему карандаш.

Как запрятать карандаш, чтобы его не обнаружили надзиратели? Б плетенной из кожаных лоскутов ручке авоськи Нина просверлила отверстие и засунула туда карандашный грифелек. Хитрость удалась. Надзиратели ничего не обнаружили при проверке передачи. Но и Яша не догадался, где искать запретную передачу.

Три раза побывала авоська в Яшиных руках. И три раза карандашный грифелек возвращался к Нине.

Тогда она сварила вареники с капустой и в один из них вложила записочку: «Посмотри ручку авоськи»,'

—- Господин полицейский, примите, пожалуйста, передачу для Якова Гордиенко,— ласково попросила она усатого дядьку.

Полицай поднял на нее косматые брови.

— Якову Гордиенко вчера передача была.

— Господин начальник, ему же начальство разрешило каждый день передачу носить,— настаивала Нина, вынимая из авоськи пачку сигарет.

— Ты смотри у меня, девка,— буркнул полицай.— Нам подношение всякое запрещено... При исполнении службы...

Не глядя на Нину, он протянул грубую, грязную руку с обломанными ногтями, сгреб пачку и сунул ее в карман шинели.

— Что там у тебя в авоське?

— Картошки вареные да луковички, да немножко вареничков мама сварила.

Полицай взял из рук Нины авоську, высыпал ее содержимое на стол и стал перекладывать все по очереди со стола в авоську.

— Картошку можно. Лук можно. Вареники,.. — Он подержал в руках вареник, помял его.— С чем они?

— С капустой, господин начальник.

— С капустой, говоришь. — Полицай разломал вареник, грязными, узловатыми пальцами поковырял пережаренную с луком капусту, бросил в авоську.

Она стояла, скрестив руки на груди, и молча плакала.

— Этот можно.

Разломал второй:

— И этот можно.

Третий:

— И этот...

У Нины потемнело в глазах. И в ушах зашумело, будто морской прибой плеснул рядом. Сейчас он разломит еще вареник, увидит записку и тогда...

— Господин начальник,— чуть слышно сказала Нина.— Что же вы так все вареники перемнете, брату ж неприятно будет есть их...

— Гы... Ты гляди на нее?!—удивленно посмотрел на Нину полицай.— Брату неприятно будет? Великое цабэ твой брат!

Но разламывать вареники перестал. Сгреб рукой оставшиеся вареники в авоську.

— Ладно, принята передача. Авоську ждать, что ли, будешь?

— Буду, господин начальник.

...В тот день Нина вынула из плетеной ручки авоськи первое Яшино письмо, короткое, торопливое:

«Здравствуйте, дорогие! Не горюйте и не плачьте. Если буду жив — хорошо, а если нет, то что сделаешь. Это Родина требует. Все равно наша возьмет. Как здоровье батьки? Мы здоровы. Привет. Целую крепко, крепко.

Яков».

Так пошли письма из тюрьмы на волю. Как дела на фронте? Правда ли, что наши отбили Харьков?.. В бутылке с молоком можно спрятать пилочку для резки металла... Нина, разбери пол в мастерской под моим станком, там пистолет и патроны. Пистолет закатайте в тесто, испеките хлеб и передайте мне. Патроны — в другой хлеб, через неделю. Самогон закрасьте молоком. Это ничего, что будет запах, все равно пить его будут надзиратели и охранники. Они знают...

И шли двумя потоками передачи Яше в тюрьму.

Открыто: буханки хлеба (с ножами, патронами, оружием), бутылки с молоком (с тонкими лентами ножовок), бутылки с самогоном.

Через потайную дверь в ручке авоськи: листовки, расклеенные партизанами в городе, записанные по радио сводки Совин-формбюро, сведения о том, что в Николаеве будто бы вспыхнуло восстание рабочих, перешедшее в уличные бои. В Усатове был большой бой партизан с карателями...

Яша вместе с братом Алешей и Сашей Чиковым подготовил побег из тюрьмы. Но их снова предал тот же предатель, что и в первый раз. Алеша Гордиенко и Саша Чи-ков погибли при попытке к бегству. Яшу зверски избили и бросили в одиночную камеру.

Его судили вместе с командиром отряда Бадаевым, Тамарой Межигурской и Тамарой Шестаковой. Яшу Гордиенко, как и взрослых партизан, приговорили к расстрелу. Бадаев на последнем свидании приказал Яше подать прошение о помиловании на имя румынской королевы Елены: хотел спасти.

Июльской ночью 1942 года Молодцова-Бадаева и Тамару Межигурскую тайком

ф