Пионер 1968-02, страница 9

конец беру карту, и вдруг — должно быть, я неловко ее взял — она развернулась, и я опять увидел огромную черную полуокружность, увидел то, что решил не видеть.

Я сказал Сулиме:

— Дайте перочинный ножик.

Сулима достал и раскрыл нож, я сел и

не спеша, аккуратно отрезал загиб, как разрезают книгу, отделив все, что было на восток от Крюкова. Затем протянул Сулиме и сказал:

— Сожгите...

Он переспросил:

— Как?

— Сожгите...

Он сначала посмотрел на меня с недоумением, но секунду спустя в его красивых голубых глазах появилась твердость. Он понял меня. Для чего нужна карта? Для ориентировки. Он понял, что нам не понадобится ориентировка в дорогах, речках, населенных пунктах, что лежат позади Крюкова; понял, что мы или отбросим немцев, или умрем иод Крюковом.

Чиркнув спичкой, он зажег отрезанный кусок. Мы оба безмолвно смотрели, как сгорает бумага, как исчезают, превращаясь в черный прах, названия шоссейных дорог и проселков, ведущих к Москве. Потом... Все вы, друзья, знаете, что было потом.

Момыш-Улы умолк.

Маленькая электролампочка, укрепленная на потолке, ярко освещала карту, разостланную во всю длину стола. Кто-то поддерживал свесившийся край.

Все знали: дальше Крюкова немцы не прошли, у Крюкова, как и в других пунктах тогдашнего Западного фронта, произошло то, что за границей называют «чудом под Москвой».

К. ВАНШЕНКИН

★

Ступая очень осторожно, Покрытый хвоей, мокрый весь, Дед срезал гриб ножом сапожным: «(Назвался груздем — в кузов лезь!»

Прошел вперед, потом левее, С трудом скрывая торжество. И внук, почти благоговея, Смотрел на деда своего.

Грибы стояли как игрушки, Их даже трогать было жаль. А звук рожка летел с опушки И бередил лесную даль...

В семнадцать лет без лишней грусти Покинул парень светлый лес. Бойцом назвался, а не груздем И в тряский кузов молча влез.

И служба, трудная вначале, Была изучена — дай бог! Ребята званья получали. Уставы знали назубок.

А дед все так же поживает И пишет изредка в письме, Что ребятишкам подшивает Худые валенки к зиме.

Зато солдатам нет покоя, ¥ них захватывает дух: Ведь время впереди такое, Что каждый месяц стоит двух.

Мелькают дни, проходят годы. Дорога дальняя пылит... Придя с учебного похода, Уснет усталый замполит.

И вдруг увидит при подъеме, Когда взлетает звук трубы, Что спит он с дедом на соломе, Вставать пора и — по грибы!