Пионер 1987-12, страница 12

— Давай, Евгений Николаич! — подбодрил Андреич.

— Для начала о себе скажу, чтобы вера у вас ко мне была. Я из калужских крестьян. Ни земли, ни лошаденки, на богатеев хребет гнул. Детишек четверо, мал мала меньше.— Зорким взглядом окинул застолье.— Сколько веков рабский строй укреплялся на Руси, а? Не счесть сразу-то! И разве такую глыбину в одночасье повалить? Ведь каждый в своем закуте таился, за нищий ломоть держался. А война, как ее ни кляни, народ со всей страны в кучу сгребла, одним огнем крестила, одной кровью мазала. А на фронте и «Окопная правда», и «Солдатская» уму-разуму учат! Невольная думка в измученный мозг стучит: да кому же мировая бойня нужна?!

— Под корень служивый берет! — подал кто-то голос.

— Так что же выходит? — возвысил голос Сапунов.— Вот Андреич насчет безвластия Совета рабочих выразился. А ведь это неправильно, дорогие! Потому что Московский Совет нас из неволи бутырской вызволил, от трибунала спас! А нас — тысяча человек, сила! Чуток оправимся в госпиталях, и, считай, Андреич, все в помощь Совету!

— С пустыми-то руками?— усмехнулся Дунаев.— У Рябцева под началом, сказывают, до ста тысяч штыков и сабель. А у вас?

— Все подковырки, дядя Гордей?! — засмеялся Андрей.— Но как загорится, вместе с нами в огонь бросишься! — И, посерьезнев, продолжал:— Нет, с голыми руками врагов не одолеть! Ленин учит: восстание неизбежно! А оружие... Так в Кремлевском Арсенале его на две—три революции хватит. В охране там полк, где большевиков хватит! И командует тоже наш, Берзин! В Бутырках и оттуда сидят, знаем!

— Оружие! — вмешался стрелочник Козликов.— Пошарить по запасным путям на вокзалах — не один десяток вагонов зеленого огня ждет!

— Вот и оружие! — кивнул Сапунов.— Только суметь взять!

Пашка с восторгом поглядывал на всех. Но его поразило печальное лицо сидевшей рядом Люсик. Спросил шепотом:

— А вы что невеселая, Люсик-джан? Ишь, как здорово...

— За Ленина страшно! — тоже шепотом ответила девушка.— Временные целыми отрядами рыскают по Питеру, ищут, убить хотят!

— Так разве рабочие да матросы дадут Ленина в обиду?!

— На то и надежда, милый!

Разговор у Андреевых затянулся за полночь. Последними уходили Люсик с Алешей, а за ними — Сапунов. Прощаясь, Люсик похвалилась:

— Хорошо пошло у нас с заводской ячейкой, Андрюша! Одна беда: после Питерского расстрела хозяйские псы снова силу почуяли. Выживает управляющий наш кружок-ячейку из завкома.

— Потерпите чуток, Люсенька! Поправится народ, мы и в завком подкинем. И сам завтра же приду. Прижмем гниду!

А мамка разговорилась с Сапуновым.

— Выходит, мы с вами, Еня, по родине соседи. Что Брянщина, что Калуга...

— Ага,— кивнул Сапунов и нахмурился.— Как-то мои там? Как призвали в четырнадцатом, так и не видел... Полагалось бы в отпуск, а я— то на губе, то в тюряге...

— Теперь-то свидитесь,— утешала мамка.— Поедете?

— Навряд ли скоро! — Худое лицо Сапунова напряглось.— Восстание вооруженное готовить и поднимать... Как в такую пору фронтовых побратимов бросишь?

— Неужто не поедете?— всплеснула мамка руками.

— Кто знает! — Сапунов расстегнул кармашек гимнастерки, достал сложенный треугольником листок.— Вот, в двинской каталажке написал. Всякое ведь может случиться...

— Письмо, что ль?— спросила мать и оглянулась на прильнувшего к Андрею Пашку.— А ну, сынонька, прочитай... Можно, Еня?

— Почему нельзя?— пожал тот плечами.— Только поистерлось малость в кармане. То табак рядом, то хлебушка кусок.

И Пашка прочитал вслух письмецо Сапунова:

«Все может быть, дорогие мои родные, но что делать. Если погибну, то помните, дети, что отец ваш весь свой век боролся за бедных и погиб, добывая им свободу, землю и волю...»

— Убьют, добрая душа найдет, отошлет семье. Пусть и с того света, а все весточка! Ты, Андреи, проводи меня. Не москвич, заплутаюсь... Вам, мамаша, спасибо за ласку!

Пашка пошел с ними. Дорогой солдаты обсуждали, что делать. Пашка шагал молча и думал пушкинскими словами: «Вот они, витязи!»

Перед сном, уже в постели, спросил:

— Где, братка, наша революция начнется? В Москве, Питере иль, может, на фронте? В окопе у каждого— ружье!

— Считаю, в Питере, Павел. Время везде динамитное, но там засели главные временные. А гадюку надо не за хвост, за голову хватать! Да и Ленин поближе, хоть и скрытый. Начальник Петроградского округа Половцев, гад, особые отряды создал: где Ильича найдут, тут и убить приказано. Конечно, его любой рабочий грудью заслонит, но без осторожности нельзя... Будем оттуда сигнала ждать. Нужно готовыми быть, иначе перебьют поодиночке.

На завтра в госпитале «двинцы» сочинили послание:

«...Солдаты двинского фронта Пятой армии, освобожденные из Бутырской тюрьмы, приветствуют Московский Совет. Узнали, что хотят направить нас в распоряжение этапного коменданта Витебска и опять, вероятно, посадят в тюрьмы или разгонят по разным частям, где офицерье заду

ф