Пионер 1988-01, страница 6

Семейная фотография

Пока я разбирался с Икчей и Хаклей, сноровистый фотокор Федор собрал всех ненцев стойбища, сбил их в плотную группу, похожую на снежный холм. У подножия — невозмутимые старики, в середине— хохочущие девушки, а на самой вершине— неподвижные серьезные мужчины-оленево-ды. А как же еще? Они мужчины. Они оленеводы.

Вся бригада здесь, под нацеленным объективом шустрого фотокора Федора. Стал фотокор выяснять имена и фамилии снявшихся ненцев. Для журнала. И оказалось, что одна у них фамилия — Тайбарей. Все они — одна семья. Дедушка с бабушкой. Отец с матерью. Сыновья и дочери. И даже два малолетних внука — бутуз Петя и малышка Венера.

Веселый огуречный запах

Сидели мы в балке и чай пили. Тепло в ненецком зимнем доме — в балке. Железная печка пышет раскаленными боками. Круглое ее огненное отверстие величиной с багровый круг тундрового солнца. Только солнце далекое, холодное, а печка так и кипит огнем. Оленьи шкуры, набитые на стены изнутри и снаружи, греют не хуже печки. И хоть невелик балок— коробок на полозьях,— а всем места хватает. Здесь и бабушка Ватане. И дедушка Илко. И старшая дочь Еване. И сыновья Сатако, Папако, Сэрако. И, конечно же, малышка Венера. Сидит на меховых парках и сокуях, сложенных горкой в углу. Молчит. Серьезный разговор идет. Взрослый. Про Москву.

И вдруг дедушка Илко говорит:

— Что это мы гостей пустым чаем поим? Надо им хорошей еды дать.

Встал он, распахнул дверь балка и вышел. Только клуб голубого пара остался. Да и тот быстро растаял. Не было дедушки Илко долго. Но вот снова распахнулась дверь, и вместе с голубым клубом морозного пара появился он с обледенелым кожаным мешком. Дернул за хрусткие, льдом схваченные тесемки, раскрыл мешок, а оттуда потек свежий огуречный запах. Что за чудеса? Свежие огурцы приносят с сорокаградусного мороза!

А дедушка Илко стал вытаскивать эти огурцы один за другим и на стол класть. Оказались они с хвостами да с плавниками.

И вдобавок с рыбьими головами. Ну и огурцы!

— Корюшка это! Енисейская рыбка корюшка! Она всегда свежими огурцами пахнет,— засмеялся дедушка Илко.

Вслед за ним и бабушка Ватане мелко захихикала. И братья Сатако, Папако, Сэрако загрохотали. И старшая дочь Еване улыбнулась. И даже малышка Венера залилась звонким смехом.

Веселая рыба корюшка. И хорошо, что пахнет огурцом. Лето напоминает. Приятно вспоминать о лете в теплом ненецком доме— балке посреди заснеженной Таймырской тундры.

Лечебное ружье

У фельдшера Ели в руках лечебный чемоданчик, а за плечами — ружье. В чемоданчике лежат лекарства, блестящие инструменты и ушная трубочка — стетоскоп. Это понятно. А ружье зачем?

— Еля, зачем вам ружье?

Еля сдвинула на лоб меховой капор, а короткие брови подвинула со лба еще ниже — на глаза. Прищурила свои и так узкие глаза и страшным шепотом сказала:

— От медведя обороняться!

— От белого?!

— Ага! Он раскинет лапы, пойдет на меня. А я — бах-тарарах!— и наповал. Сто медведей уже убила!

Посмотрел я недоверчиво на фельдшера Елю. Она сама в меховой куртке похожа на медвежонка. Разве ростом чуть больше. А Еля смеется:

— Не убойное у меня ружье! Лечебное.

— Медведей лечить?

— Детей!