Пионер 1989-01, страница 31

1

да и к Дубининой, которая мается споим страшным несчастьем Но -злой бес, словно нарочно, вселялся в нее, когда на пути ее желаний возникали препятствия.

Так случилось, что никогда не удавалось Оле увидеть себя прежде, чем взрослые сообщали ей, как она выглядит. Не успевала она оценивать свои поступки и слова раньше любящих ее старших, и постепенно свое отражение п восторженных глазах стала воспринимать за самое себя, а восторги на устах близких — за истинные свои заслуги. И всякий раз чувствовала себя ущемленной, когда обнаруживала несовпадения.

Родители Оли поженились студентами, и с первых же шагов семейной жизни попали в полную зависимость от «стариков». А «старики ■ оказались несовместимыми: опыт жизни, взгляды, привычки, ценности — все не совпадало. С тех пор, как Оля и им нил а себя, ей всегда казалось, что мосток, объединяющий тот и другой берег, держится кое-как и вот-вот провалится.

Оля научилась ловко передвигаться по ветхому мостику. Повзрослев, она сообразила, что разногласия между «стариками» куда более серьезные, чем простое выяснение отношений.

Прислушиваясь к взрослым разговорам. Оля узнала, что мамин папа— ученый - обвиняет папиного и других, «таких, как он-, во всех недостатках нашей теперешней жизни, которых подмечает немало. А папин отец, партийный работник, волнуясь, доказывает, и отстаивает, и наступает на маминого с претензиями к «хлипким» интеллигентам. И чаще всего они не могут понять друг друга, когда вспоминают трудные времена — коллективизацию, тридцатые годы или послевоенные и говорит о культе личности и о «исторической неизбежности».

Вы хотели создать монолит, вы заботились о равных правах для всех в коллективе, горячился дед-ученый, честь вам и хвала. Но личность... Вы забыли о личности. Вы ее уничтожали годами, десятилетиями.

— Вы слепой человек,— возмущается дед — партийный работник, — разве когда-нибудь прежде были созданы такие условия для расцвета личности? Мы голодали, мы мерзли в голых степях, в тайге и болотах, возводя гиганты индустрии, дороги и электростанции Разве мы не добились успеха? Разве не выстоял наш монолит в годы войны? А о своих ошибках мы сказали честно и прямо...

— Сказали?! — с досадой отвечает дед-уче-ный. Но скольких мы недосчитались?! Разве они помешали бы успеху? С ними мы двигались бы вперед куда быстрее и разумнее... И войну выигра-ли бы скорее, с меньшими потерями... Но войны не станем касаться Это особое время: там ясно, где враг, где свой и против чего бороться, что защищать.

Оля всегда внимательно слушает взрослые разговоры, но не умеет определить для себя, кто из дедов прав? Выходит, в одно и то же отпущенное для жизни время ее «старики» жили по-разному. И теперь мамин «старик почему-то попрекает папиного, будто именно он управлял событиями. А сам-то он где был? Почему не сопротивлялся, если ему так все не нравилось? И что значат эти слона, такие страшные своей непонятностью: «роковое время», «историческая неизбежность», «история не рассчитана на одну человеческую жизнь»?

Когда Оля думает об этом, ей кажется, что н голове перемещаются и никак не встают на место тяжелые и острые камни, и голова начинает тяжелеть и кружиться. И хочется вышвырнуть непосильную ношу из головы и поскорее избавиться от всего тягостного и необъяснимого...

Но в школе, в разговорах с одноклассниками она никогда не позволяет себе показать своей растерянности, никогда. Напротив, свысока дает она всем понять, что знает нечто такое из первоисточников, о чем все остальные не слышали. И, в зависимости от обстоятельств, призывает из памяти суждения то одного, то другого деда.

Домашняя атмосфера вечного раздражения и недовольства всех всеми лишила Олю способности любить и уважать. По-настоящему преданно и безраздельно полюбила она только себя, единственную. Жадно надеясь на лидерство, Олн мучилась в догадках, отчего же ее победа, едва померещилась, ускользала от нее? Почему снова все не устраивается, как она задумала? И теперь вперед вырвалась Холодова? И даже эти, Клубничкина с Дубининой, значат для ребят больше, чем она?!

Человек совсем неглупый, Оля путалась в простом, житейском, не догадываясь, что секрет всего, что с ней происходит, в ней самой. Терзаясь и ревнуя, все чаще в мыслях натыкалась она на новенького Прибаукина. Ей казалось, что именно с появлением этого «преподобного Вениамина* начались для нее все сложности. И она все больше настраивала себя против него.

<i

Поначалу и всем остальным в классе Вениамин Прибаукин не приглянулся. Определили: «темный парень». Умные книжки его не интересуют,