Пионер 1989-01, страница 32

Ш

mm

в искусстве не сечет, на французском, как только рот откроет, все покатываются со смеху. Говорить с ним о высших материях, а в классе поговорить любили, было бы просто смешно

Но среди них, привыкших, что никому ни до кого нет дела. Венька казался добродушным и непривычно компанейским.

Веньке ничего не стоило сесть рядом с девчонкой и, обняв на глазах у всех, шептать ей на ухо что-то таинственное. Поначалу девчонки смотрели на него с недоверием, некоторые, как Киссицкая, презрительно, но Прибаукина это не смущало. Он невозмутимо и щедро разбрасывал комплименты, которые самыми неведомыми путями попадали все же на благодатную почву и давали недурные всходы. И даже Холодова удостоила Вениамина рассеянной улыбки, когда он. вроде бы ни к кому, кроме нее, не обращаясь, громко сказал: «Ну, дева, ты у нас просто Сократ! -<■

Прозвища, не обидные, но очень точно бьющие в цель, с легкой руки балагура Веньки стали плодиться одно за другим, как грибы после тепло осеннего дождя. Он придумал называть классную, Ольгу Яковлевну, Аленкой. Олю Дубинину Олесь -кой, Олю Холодову Сократом, а Олю Киссинкую не Кисей, как ее именовали прежде, а Цицей в честь древнеримского философа Цицерона. Хитрый Венька чувствовал враждебность Киссицкой, но и ее он старался смягчить, расположить к себе, угадывая, что ей, этакой философствующей гусыне, приятно получить имя философа и. не дай-то бог, ни в чем не отстать от Холодовой.

ГГрибаукин точно чувствовал людей. Правдо-искателъницу Машу Клубничкину умиротворял, называя Малинкой, Игоря Пирогова, почитаемого в классе больше остальных мальчишек, возвеличивал князем Игорем или просто Князем, и Пиро-гову это льстило. В предшествующие годы он был всего-навсего Пирогом или Пирожком.