Пионер 1989-02, страница 28

изменно фигура матадора. За вечер он вступает в поединок, как правило, с двумя быками, вес которых превышает полтонны. За свои рискованные и грациозные движения, за храбрость, чистоту исполнения пируэтов и вероник он может быть удостоен самых почетных наград: сделать круг почета, получить уши и хвост убитого им животного. На него с трибун обрушиваются цветы, платки, всевозможные дары, бурдюки с вином. Но случись вдруг мгновенная неловкость, прояви он секундную слабость или растерянность— и провал неизбежен. И вот уже градом летят в него метко пущенные публикой кожаные подушечки, которые подстилаются на холодный камень трибун. В лицо и спину оступившемуся, сделавшему промах кричат невероятные оскорбления. Но самое страшное другое: полетит за матадором из города в город дурная слава, будут долго еще издеваться над ним в разговорах на улице, за стойками баров, в прессе. Для гордого современного Эскамилио такой позор порой опаснее, чем удар бычьего рога. К тому же и с финансовой точки зрения сезон, считай, пропал.

Признаться, мне коррида не по душе. Я бывал на арене для боя быков раз десять. Сначала просто ради любопытства: ведь потом не оправдаться— жил в Испании и не видел корриды. Несколько раз посещал поединки, что называется, по долгу службы: снимал репортажи для программ «Время» и «Международная панорама», для специальных передач об Испании и Мадриде. В репортажах для нашего телезрителя показывалась только одна сторона зрелища— красочная обстановка представления, мужество и грация человека, играющего с могучим быком, которого еще не задело острие железа. Все остальное — безжалостное копье пикадора, болезненные крючковатые пики в руках бандерильеро, хлещущая потоками кровь из горла и боков животного, самый последний удар матадора, которым добивается уже лежащий, не сопротивляющийся бык — все это, естественно, оставалось за кадром. Вообще, да простят меня испанцы, этот древний вид развлечения кажется мне каким-то отжившим, жестоким, тягостным, мучительным. Видно, не для нашего характера, не для наших чувств, не для нашего сердца испанская коррида.

— «Ну, а как к нам относятся испанцы?» Лена Шмелева, Архангельская область.

— Об этом спрашивают, наверное, каждого, кто возвращается из-за границы. Скажу честно: по-разному относятся к нам испанцы. С любовью и недоверием, с дружелюбием и раздражением, с удивлением и любопытством. Всякое встречал я за шесть лет. А все же преобладали симпатия, уважение, искренний интерес к Советской стране.

Однажды, беседуя с ветеранами компартии, я узнал, что на востоке страны есть городок, который издавна все окрестные жители именуют не иначе, как

«Маленькая Москва».

...Миновав царственно красивую Валенсию, проехав мимо бесчисленных апельсиновых рощ, рисовых плантаций, небольших деревушек, мы оказались в Риоле. Городок как городок. Тихие улочки. Тесно жмутся друг к другу низкие домики. На главной площади под солнечным пеклом неизменные старики в черных беретах. Появление иностранцев, да еще с кинокамерой, вызвало у них явную настороженность. Подошли к группе, поздоровались, представились.

и разом все изменилось вокруг. Ожила площадь, появились женщины и дети. Из дома в дом понеслась весть: «Русские приехали!» К нам выходили, чтобы пожать руки, просто переброситься двумя словами. Пожилые люди смахивали слезы. Потом мы попали в объятия Альфредо Чофре и его милой жены Пепиты. Альфредо — коммунист. Свой партийный стаж он проходил на фронтах гражданской войны, в подполье, во франкистских застенках. В Риоле ему удалось создать крепкую коммунистическую ячейку, которая имела большое влияние на жителей. Отсюда и прослыла Риола «маленькой Москвой». Во времена демократии односельчане избрали Альфредо своим алькальдом. Иного кандидата они просто не представляли. И не потому, что он коммунист. А прежде всего потому, что вся Риола знала Альфредо как человека честного, отважного, правдивого: такой до конца будет стоять за общие интересы.

В один из дней сразу же после дневного, послеобеденного отдыха можно было наблюдать, как по улочкам шествует альгвасил (местный стражник) и нараспев, на манер глашатая извещает обитателей Риолы: «Если кто захочет сегодня встретиться с русскими товарищами, пусть приходит в семь часов вечера в народный дом. Вас приглашает достопочтенный алькальд камарада Альфредо Чофре!»

Народу набилась уйма. Батраки, едва вернувшиеся с работы и успевшие лишь умыться и надеть чистую рубаху, крестьянские жены с малышами на руках, старики в первом ряду, ребятишки на полу перед крохотной сценой.

— Ну, давайте спрашивайте — запросто обратился Альфредо к односельчанам — Советские товарищи не обидятся, если вы зададите наивные, даже чем-то неприятные для них вопросы. Они простят наше незнание. Они понимают, в каких условиях жили мы сорок лет...

Тут же проворный мальчуган решительно поднял руку: «А правда, что в Москве все машины обязательно надо красить в красный цвет?» И прорвало крестьян. Они искренне любили нашу страну, но знали о ней до обидного мало. То, что они слышали от коммунистов, перечеркивалось официальной пропагандой. И вот теперь возникали такие вопросы:

— Если крестьянин не выполнит в кооперативе дневную норму, его действительно вместе с семьей оставляют без еды?

— Чтобы посетить церковь, всякий ли раз нужно брать разрешение у партийного начальства?

— Может ли крестьянский сын поступить в университет?

— Насколько зарплата беспартийного колхозника меньше. чем у члена партии?

Наши ответы их радовали, утешали, удивляли, озадачивали.

...Мы выходили из народного дома под мерцание ярких звезд. Во дворике, примыкающем к домику Альфредо, был устроен прощальный ужин. На стол принесли невиданных размеров сковороду со знаменитой валенсийской паз-льей — блюдом из сдобренного шафраном риса, кур и креветок. Были обычные шумные разговоры, воспоминания, шутки, потом кто-то спел несколько старинных песен. Расставались за полночь. Пахло приторными южными цветами. С реки Хукар тянуло легкой прохладой. На прощание Альфредо сказал: «До встречи в Москве!», и все засмеялись в темноте, потому что каждый подумал сразу о Москве большой и Москве маленькой.

► ► ► ► ► ► ►

I

►

I

► ►

I

►

I

►

I

»

I

»

I

»

I

>

I

»

I

I