Пионер 1989-04, страница 44

довольно широко распространенное явление, которое в просторечии получило название... В общем, даже называть не хочется! Явление, когда разным комиссиям, инспекциям, начальству, корреспондентам показывают на всякий случай не то, что есть на самом деле, а, так сказать, сглаженную, отлакированную действительность. Надо правду сказать, в наши дни это явление преодолевается, но проявляются рецидивы. Вот вы, например, свалились нашему директору на голову, да не откуда-нибудь, а из даже двадцать третьего века. Как же можно, чтобы что-то показалось вам не так! Вот и сработал условный рефлекс...

Верочка было замолчала, но тут же в ней пробудился уже не только преподаватель просто истории, но истории в более широком смысле.

— Но, может, вам и повезло,— молвила она задумчиво,— что вы все это увидели. С исследовательской точки зрения. Может, это никому больше и не доведется увидеть?.. Вот я, как историк, так бы хотела посмотреть на эти потемкинские деревни своими глазами!

Она посмотрела на Бренка и Златко и снова стала учительницей.

— Так вы все поняли, разобрались в том, что произошло?

— Вроде бы разобрались,— задумчиво сказал Бренк.— Но там мы у себя еще серьезную историческую литературу почитаем о вашем времени. Не повредит.

Было видно, что Верочке до смерти тоже хочется заглянуть в будущее, засыпать Бренка и Златко вопросами, но учительница сдержалась именно потому, что была историком и с уважением относилась к закономерностям исторического процесса. Вместо этого она участливо спросила:

— А как же вы теперь? Фильм не сняли, к зачету по натуральной истории не готовы, неисправность блока индивидуального хронопереноса проморгали. Попадет?

Бренк и Златко не успели ответить, потому что Петр, сделав над собой усилие, произнес, глядя в землю под ногами:

— Вот что, ребята! Мы вас по дружбе просим: вы уж у себя не рассказывайте, что у нас видели. И записи сегодняшние не показывайте никому, а? За нашу школу обидно!

— А у вас самих-то что теперь будет? — спросил Златко.— Вы должны были проследить, как мы фильм снимаем, а мы здесь сидим. Вам от директора не попадет?

Теперь заговорил Костя:

— В нашем времени все будет нормально, я уже проанализировал ситуацию. Степан Алексеевич должен быть спокоен. В школе— полный порядок, чистота. Идут уроки. Прозвенит звонок на перемену, отличники выйдут в коридор, чтобы кругами по нему ходить. Изобретатель наверняка еще какую-нибудь новинку броскую приготовил, чтобы было что поснимать для двадцать третьего века. Хотя я лично не без симпатии отношусь к Лаэрту Анатольевичу — мне всегда по душе порыв к творчеству. А что касается вас, то вы ведь снимаете, снимаете, да в любой момент можете исчезнуть, как только в вашем времени спохва

тятся. Лаэрту Анатольевичу мы об этом говорили, он должен был и Степану Алексеевичу сказать. Так, может, вы уже и исчезли, а?

Он хотел взглянуть на Бренка и Златко, но... между Петром и Верой Владимировной теперь было на скамейке пустое место,

— Ив самом деле исчезли! — воскликнул Костя.

— Эх! — с досадой отозвался Петр.— А я хотел, чтобы они снова к нам пошли! Бабка обед готовит, а когда она за это берется, просто пальчики оближешь. А я...— Он запнулся, покраснел, но все же договорил:— А я бы им даже на скрипке сыграл! Только-только пoдpvжилиcь по-настоящему...

Вера Владимировна вздохнула.

— Подумать только,— проговорила она задумчиво,— люди из двадцать третьего века, а мальчишки, такие же, как вы...

Но в этот самый момент Бренк и Златко снова появились перед ними — прямо из ничего, из воздуха. Но одеты они были теперь в прежние голубые штаны и зеленые куртки с оранжевыми горошинами.

— Вы еще в нашем времени? — оторопело спросил Петр.

Златко рассмеялся.

— Нет, все в порядке, страховочные каналы сработали нормально! И мы уже довольно долго живем в своем времени, теперь у нас не февраль, а июнь. Но надо же вам вернуть ваши вещи.

Он поставил на скамейку сумки. Теперь заговорил Бренк:

— Мы специально выбрали именно этот момент, когда вы еще здесь сидитс. Как видите, точно рассчитали, хотя могли бы и ошибиться. Но теперь в самом деле придется прощаться. Мы к вам тайком, на несколько минут, в нашем времени об этом никто не знает...

— Как там у вас? — спросил Петр.— Не попало?

Златко махнул рукой.

— В общем, не беспокойтесь.

Он взглянул на Костю, и на его лице отразилось сомнение. Но потом он все-таки решился:

— Эх, была не была! Надеюсь, ничего от этого не изменится, к тому же в вашем времени уже гипотеза есть... Вот что мне покоя не дает! Ты скажи, скажи этой Марине Букиной, что раскопки Лики ничего не доказывают. На самом деле родина человека — это Атлантида, оттуда пришел на другие материки кроманьонский человек, а все другие человекоподобные — это тупиковые виды. В вашем времени уже есть гипотеза о том, что место происхождения человека — это Атлантида ее выдвинул один писатель-фантаст, но пока ему мало кто верит. Но мы-то знаем: так и было на самом деле! Раз уж есть гипотеза, можешь сказать Марине, что она не права! Меня лично ее доклад очень задел, потому что сам я уже был однажды в Атлантиде...

Он не договорил, махнул рукой и закончил:

— У нас мощности выходят. Прощайте, ребята! Хотя, может, мы к вам еще как-нибудь...

И тут же, не договорив, он снова исчез, вместе с Бренком.

42