Пионер 1989-07, страница 28

— У нас живут семьдесят детей,— рассказывает Валерий Васильев, директор дома отдыха.— Скоро будет еще больше. Большинство из них здесь со своими мамами и бабушками. Отцы остались дома, чтобы разгребать руины и строить новые дома. К нам еще никогда не приезжало такое количество детей. Поэтому многое пришлось придумывать и организовывать заново. Для самых маленьких сделали игровой зал. Для старших— музыкальные классы. Хотим создать и зал армянских народных танцев. Также хотим проводить дни армянской кухни. Ведь ребята привыкли к ней и скучают по своим любимым блюдам. Днем в доме остаются только малыши и взрослые, а ребята постарше отправляются на автобусе в школу, где, кстати, два раза в день получают бесплатную еду. Что. на мой взгляд, тоже немаловажно.

ПОДЕЛИТЬ

После разговора с директором я оказалась в помещении, где находилось приблизительно пятьдесят детей. «Не надо все сразу раздавать»,— попросил Валерий Васильев. Но как прийти к детям с мешками и не открыть их?! Как же можно рассказать о подарках— а я, конечно, о них рассказала— и не подарить? И я начала дарить.

Здесь были ребята от 7 до 16 лет из Кировакана и Ленинакана. Но подаркам радовались все независимо от возраста.

Правда, один маленький мальчик очень расстроился. Все его товарищи получили по машинке, а ему не досталось. И тогда редактор «Пионера" залез рукой снова в пластиковый мешок и, к нашей всеобщей радости, обнаружил еще одну машинку.

Большие подарки мы отдали в игровую комнату Пусть они станут для всех сразу служить, чтоб никому не было обидно. А письма Оранжевой школы мы читали вслух. Те же, которые не успели прочесть, раздали ребятам. И они обещали обязательно ответить

И тут наступила самая тревожная минута: я попросила рассказать о трагедии.

КОШМАР!

К моему изумлению, рассказать об этом захотели многие. Видимо, им пришло время выговориться. Они говорили быстро и почти без эмоций, как будто говорили не о пережитом, а рассказывали содержание прочитанной книги.

— Когда стали падать стены,— говорит 15-летний Артем,— я поду

мал, что это только наша школа раскалывается. Ну, потому что здание было не в очень хорошем состоянии. И теперь меня переведут в другую ленинаканскую школу. Но когда я выскочил на улицу, то увидел вокруг множество обломков домов. Тогда я понял, что разрушено все. Мой друг сказал мне, что их дом больше не существует. Не все дети успели выскочить из школы. Из 46 ребят моего класса выскочил только я. Многие пытались помочь другим. Наш учитель физкультуры спас 50 детей, но после сам погиб под руинами. Почти все младшие школьники погибли. У меня все остались живы. Отец остался работать в Армении, а я здесь с мамой. Не могу себе представить, что погибло столько моих доузей. Я думал, это кошмарный сон и что я ckodo проснусь. Честно говоря, я и до сих пор так думаю. Просто не могу поверить, что их уже нет.

ПРЫГАТЬ!

— Я тоже находился в школе,— рассказывает 15-летний Николай — У нас была литература, и мы все почему-то очень нервничали. Может. у нас было какое-то предчувствие? Мы плохо отвечали, и учительница очень сердилась. Как раз в тот момент, когда она давала новый материал, случился первый толчок. Она попыталась нас успокоить, говорила, что второго не будет, но тут снова толчок. Он оказался намного сильнее. Все побежали к выходу. Там невозможно было выскочить, мы начали прыгать со второго этажа вниз и отбегать как можно дальше от школы. Через две или три минуты произошел третий толчок. но мы уже были на улице. Я тогда заметил, что девятиэтажных домов поблизости просто не существует. Они исчезли. Над городом клубились лишь тучи пыли. Я побежал домой. Наш дом снаружи не был разрушен. Но внутри оказались одни развалины.

Насколько я знаю, в Армении могут быть еще землетрясения, но я хочу обратно. Там — моя родина.

ДУРНОЙ сон

16-летняя Нарине должна была сделать еще более страшный прыжок, чтобы спасти себя и других.

— Когда началось землетрясение,— рассказывает она,— учитель закричал, чтобы мы покинули класс. Только мы выбежали в коридор, как увидели, что все порушено. Мы стали хватать маленьких детей и прыгать с ними с третьего этажа. Они были так напуганы, что сами себя спасать не могли. Погибли родители многих моих друзей. Я тоже думаю, что это был дурной сон.

Как видите, у Нарине и Артема очень похожие ощущения. Много общего у Артема и с Николаем. Такое же чувство нервозности, предчувствия какой-то беды. Артем злился на друзей в тот день, спорил с ними, раздражался из-за мелочей, чего с ним раньше никогда не бывало.

Анаит. школьница 16 лет, предполагает, что такое ощущение у ребят возникло из-за невероятно сильного тумана, повисшего над городом. И этот туман пах как-то очень противно.

— Но когда прошло землетрясение,— вспоминает Анаит,— туман рассеялся. Было очень много пыли, но небо стало голубым. Я с родителями жила в Ленинакане, и наш дом просто превратился в полную труху. Поэтому мы отправились к родственникам в деревню. Но после нового толчка развалился и их дом. Мы не могли от испуга даже заснуть, так были напуганы. Никогда не смогу забыть тех людей, которых потеряла: моих одноклассников и тех, кто учился в младших классах. Мне повезло! Мои родители живы, и мы собираемся в Армению. Но даже если бы родителей не стало, а у меня спросили бы, где я хочу жить, я ответила бы в Армении.

Теперь, когда я читаю в Голлан-дии записи этих бесед Hoop и Йога-ну из Бенекома. в комнате становится совсем тихо.

Кто знает, ходит ли Анаит с браслетами Hoop? Или играет ли Артем в кубик Рубика Йогана? На письмах из Оранжевой школы наклеены адреса, чтобы армянские ребята смогли рассказать об этом.

Йоган надеется, что они ответят: «Мне, конечно, хотелось бы узнать, понравилось ли то. что мы послали».

Надеется на ответ и Hoop: «Мне хотелось бы знать, что с ними теперь?»

Элс де ГРУН