Пионер 1989-12, страница 56

1ШШ»

ГУ

УЗЕИ ОДНОЙ КАРТИНЫ

Леонид ЯХНИН

ФРЕСКИ НА ОБЛАКАХ

Потолок

дядюшки Эмиля

Двадцатилетний клерк адвоката Дюконсея в свободное время занимался странным делом. Он с увлечением расписывал потолок в особняке своего богатого дядюшки Эмиля Жерара. Снисходительный дядюшка посмеивался, посматривая на заляпанного краской юношу. Не пугал его и томно-синий потолок с густо-красными охристыми пятнами.

Племянник, сын любимой сестры, тайком от отца занимался живописью.

Если бы знал честный торговец зерном Эмиль Ипполит Анри Матисс, что в конторе сын его Анри заполняет превосходные листы гербовой бумаги не сухими судебными определениями, а баснями Лафонтена! К счастью, судья, к которому поступали эти бумаги, подписывал их, не глядя

Отец оставался еще долго в счастливом неведении. Зато мать поощряла живописные занятия своего Анри и даже купила ему в подарок этюдник.

Первой студией Анри Матисса быпа Школа Кантон Латура. Учили там композиции узоров для вышивок. Но можно было и рисовать с гипсовых слепков. Каждое утро с семи до восьми, до начала работы в адвокатской конторе упорный юноша рисовал античные гипсы. Шло последнее десятилетие XIX века.

Договор на шедевры

Целое десятилетие Анри Матисс беспрерывно учился. Менялись школы, студии, учителя, менялись авторитеты и пристрастия. Подготовительная мастерская Академии Жюлиана. Вечерние курсы Школы декоративных искусств, школы изящных искусств. И параллельно чуть ли не ежедневные посещения Лувра, где Матисс делал копии с картин старых мастеров. Сколькими современными ему художниками и живописными направлениями он «переболел»! Дерен. Синьяк. Сезанн. Фовизм. Пуантилизм. Импрессионизм. И одновременно Анри искал свою манеру, формировал свой взгляд на мир. на живопись.

Просто удивительно, как целенаправленно он «выбирал» из всего виденного и прочувствованного именно то, что выводило его на ту единственную дорогу, по которой он шел всю жизнь и пришел к воплощению своего гения. Он смотрит картины Сера и думает о "взаимодействии цветов». У Гогена находит мысль «о чистом цвете». Изучая живопись Сезанна, говорит: «Я нашел, что солнце нельзя изобразить и можно только представить», У Ренуара он находит идеи лекального цвета. В 1898 соду он специально едет в Лондон, чтобы увидеть «цветовое построение» картин великого Тёрнера. «<У меня всегда была страсть к цветам радуги»,— говорил Матисс.

В непрерывном учении формируется неза

урядный художник. Но картины почти не покупаются.

От возмущенного отца поддержки никакои. Трудно прокормить семью. Матисс даже подумывает о том. чтобы бросить живопись. Он приходит к некоему Гастону бернхейму с просьбой взять его рабочим типографии. И тут судьба улыбну* лась ему. Братья Гастон и Жосс Бернхеймы, любители живописи и негоцианты, оценили гений художника. И вог уже подписан договор, по которому все картины Анри Матисса вне зависимости от сюжета покупаются по довольно высоким расценкам. Сначала на три года, а затем еще почти на пятнадцать лет.

«Отныне,— шутил Матисс,— я приговорен создавать шедевры»».

Рыбы в саду

Осенью 1911 года по приглашению известного коллекционера живописи Сергея Щукина Матисс побывай в Москве. Он восхищался древними иконами, его поразила страна: «Какое будущее у этой страны, она так всем богата!»

Матисс остался в России своими картинами, собранными Щукиным, и по сей день украшающими залы наших музеев.

Одна из таких картин, особенно мною любимая.— «Красные рыбы>-. Любимая, может быть, потому, что в детстве самой большой драгоценностью были для меня две золотые рыбки в полулитровой банке. А среди искусствоведов картина эта ценится как вершина цветовых поисков Матисса.

Крупные цветовые пятна, заполняющие плоскость картины, положены словно бы детской, наивной рукой. Художник избегает нюансов, постепенных переходов от одного цветового пятна к другому. Цветом решается все — и перспектива, и форма предметов, и композиция. Сипьный, открытый, насыщенный и яркий цвет создает ощущение праздничной, ликующей природы, почти слепит, как солнечный бьющий прямо в глаза свет.

На картине не вообще сад. не вообще рыбки, а конкретный, именно этот уголок природы, именно в это время, существующий сию минуту. Рама картины кажется рамой окна, в которое ты видишь живую трепещущую листву, бегущие солнечные блики и глубокую весомую фиолетовую тень на земле.

Зритель видит локальные цветовые пятна — зеленую листву, красных рыб, фиолетовую тень, а в его восприятии эти крупные пятна дополнительных цветов смешиваются, создавая многослойную мерцающую гамму. Таково уж свойство человеческого глаза, тонко учтенное художником.

Это неуловимое качество картин Анри Матисса очень точно и образно подметил писатель Луи Арагон: «Матисс пишет фрески на облаках. Они все время меняют форму, как мысль, и на них забавно смотреть».

54