Пионер 1990-02, страница 39

что за него заступился целый отряд И Гаврюшка понравился Голикову именно этим своим лучезарным взглядом, в котором уже не было ни обиды, ни злости, ни слез.

И еще больше сердясь на себя за непростительную доверчивость, Голиков вспомнил и то. как три дня назад Гаврюшка позвал его, высунувшись из дыры забора. И он, начальник второго боевого района по борьбе с бандитизмом, полез в эту дыру, а там, он отчетливо понял это теперь, его могли бесшумно подхватить на длинные и тонкие ножи, которыми перерезают горло баранам. И если его там, за этим забором, в полусотне шагов от штаба, не закололи, то лишь потому, что Соловьеву было важнее заманить его вместе с отрядом в западню на дороге.

Думать об этом было больно. Что-то в складе мальчишки было Голикову дорого и близко. Но сейчас прежде всего нужно было отменить операцию. то есть задержать обоз в Яловой и отозвать Пашку, который небось уже намаялся в своем вороньем гнезде.

Рука машинально потянулась к колокольчику на столе. Голиков коснулся пальцами позолоченной дужки И замер. Он вдруг отчетливо вспомнил лицо Гаврюшки там, за домом, когда мальчик сообщил ему про завал. Глаза Гаврюшки ввалились, под ними лежали глубокие тени, веки были переполнены слезами, в зрачках замерла боль, а детский лоб прорезали глубокие морщины. Перед Голиковым стоял старый мальчик. Так изменить ребенка могло только горе.

«Нет, он пришел сам».

Чья возьмет?

20 апреля после обеда пятнадцать пустых подвод прибыли в Яловую. Пока взвесили муку, наступил вечер. Ехать на рудник ночью Голиков Козлову запретил.

На самом деле ночевка в Яловой была Голиковым запланирована, и на рассвете в поселок прискакал связной Он устно передал Козлову распоряжение начальника боевого района. Козлов удивился. больше того, усомнился: или связной перепутал. или здесь что-то не так. Посыльный обиделся. Это был парень из разведвзвода, который привык, что его сведениям доверяют, и в подтверждение протянул клочок бумаги, на котором было Всего четыре слова: "Сказанному верить. Арк. Голиков».

Клочок Козлов на всякий случай спрятал в карман.

Связной поскака.ч обратно доложить, что распоряжение передано и в точности понято. Мешки с мукой погрузили на подводы. У каждого бойца-возчика на коленях или под рукой лежала винтовка. Козлов, чтобы держать в поле зрения весь обоз, ехал верхом. Бойцы, в том числе и Козлов. естественно, не предполагали, что участвуют сразу в трех операциях: по доставке хлеба, в операции Соловьева по перехвату обоза и операции Голикова по защите хлебного каравана.

Козлов был совершенно сбит с толку. Распоряжение, которое доставил связной, состояло из одной лишь команды, которую должен был отдать Козлов, если налетит Соловьев. Команда была странная. Она плохо вязалась с характером Голикова, который слыл человеком решительным и храбрым. Но клочок бумаги, спрятанный в партбилете, не оставлял сомнений в подлинности приказа.

Дальнейшие события развивались по хитроумному плану, разработанному Иваном Николаевичем Соловьевым и его штабом. Обоз медленно тащился по раскисающей от солнца дороге. Полозья саней то скребли по камням и грунту, то окунались в лужу, то весело скользили по крепкой, отполированной, промерзшей колее.

Красноармейцы догадывались, что вместо возчиков их посадили не случайно и в коротких разговорах между собой недоумевали: почему их не послали вместе с возчиками, которых тоже следовало бы вооружить. И тогда бандиты не рискнули бы приблизиться.

...А Голиков позаботился прежде всего о том, чтобы в решающую минуту возле поднод было бы меньше суеты.

Обоз тянулся по местам самым разбойным. Слева темнели сопки то совершенно голые, только припорошенные снегом (от них веяло одиночеством и неизбывной тоской), а то начиналась гряда, покрытая темным, будто сгоревшим лесом. По слухам, не в одной лишь тайге, но и на этих сопках Соловьев имел базы.

Попытки обследовать сопки ничего не дали. Бандиты наловчились в прямом смысле слова заметать следы, особенно от лыж. Огонь в своих жилищах они разводили только ночью, чтобы их не выдал дым. Зато с высоты открывался самый широкий обзор, который позволял держать под наблюдением большие пространства. Л разные способы связи, в том числе и голубиная почта, давали возможность бандитам быстро сообщать Астанаеву и Соловьеву о всех серьезных перемещениях чоновских войск или о движении больших обозов.

Теперь, когда подводы с мешками медленно ползли вдоль холмов, слухи и легенды о Соловьеве невольно приходили на память Козлову и красноармейцам Козлов жалел и досадовал, что Голиков неизвестно для чего приказал ночевать в Яловой вместо того, чтобы попытаться ночью проскользнуть к руднику.

Козлов не знал, что весь путь от Яловой до рудника находится под неусыпным контролем Соловьева, что в этом случае бандитов устроила бы и ночная засада, а Голикову, для осуществления его плана, требовалось светлое время суток.

Справа от дороги темнела тайга — хмурая и молчаливая, хозяином которой оставался Соловьев. И подтверждения этому долго ждать не пришлось.

С левой стороны начали проступать очертания сопки с человеческим лицом, которая издавна пользовалась дурной славой Лет семьдесят назад на этой дороге погиб старик старатель, который всю жизнь бедствовал со своей семьей и считался неудачником. И вдруг именно ему выпал «фарт»: он нашел увесистый самородок, который, словно заявочный столб, обозначил начало золотоносного участка. Но старателя здесь, на дороге, убили два мерзавца.

Это место было скверным еще и потому, что сопка и тайга подходили здесь особенно близко, создавая узкую горловину, которую легко было перегородить. Вот почему, завидя громадное человеческое лицо, которое ветры и дожди высекли из холма, бойцы задергали вожжами, зачмокали, засвистели кнутами.

Внезапно в лесу что-то хрустнуло, сбоку от дороги вздрогнула высоченная лиственница. Задевая могучими лапами соседние деревья, она стала мед-

37