Пионер 1990-02, страница 40

ленно, с нарастающим шумом и треском валиться к дороге, перегораживая путь.

Испуганно заржав, остановились и попятились .пощади передних подвод. В ответ раздалось бодрое ржание из леса...

На короткое время все заглушил грохот падения громадного дерева. Но едва он стих, как на дорогу,^-теперь уже в хвосте обоза, рухнула вторая лиственница.

Обоз попал в засаду в том месте, которое пользовалось самой дурной славой. По замыслу Соловьева, это должно было усилить испуг и растерянность подводчиков, которые, схватив карабины и винтовки, соскочили с саней.

Бойцы лежали на снегу, приготовясь к бою, но лес^- молчал. И когда прошло две или три минуты, Козлов решил, что это не засада, а, видимо, сработал «большой капкан», то есть были задеты натянутые веревки, отчего и рухнули подпиленные деревья. а самих бандитов поблизости пет.

Козлов крикнул: «Доставайте топоры и пилы! Быстро! Он полагал: через четверть часа первая лиственница будет распилена, в ней удастся сделать проход, и обоз вырвется.

Зазвенели пилы, затюкали деловито и торопливо топоры. И вскоре проход уже был готов.

Вожжи первой подводы, в которую был впряжен красавец битюг, подхватил красноармеец лет тридцати в подогнанном полушубке, борода на его широком лице была подстрижена лопаточкой. Сани тронулись. Битюг пересек линию недавнего завала. Ему оставалось сделать два-три шага, чтобы за этой чертой оказались и сани, в которые он был впряжен. А за первой подводой уже двинулись другие.

Ахнул выстрел, и красавец битюг рухнул Пуля в медной оболочке, пущенная из американского винчестера, попала в ухо. Стрелял мастер, охотник, которому велено было все рассчитать. И он рассчитал. Битюг упал, закрыв своей могучей ту

шей проход. После чего бандиты дали поверх голов возчиков дружный залп.

Бандиты затаились в зарослях. Понимая, что обозу уже никуда не деться. Соловьев позволил себе безобидную, как он полагал, забаву, и вместе со своей ватагой беззвучно смеялся, глядя на ловкие, быстрые, но бесполезные усилия красноармейцев. оказавшихся в ловушке.

Раздосадованные и обозленные подводчики, бросив вожжи, опять схватились за винтовки и открыли ответную стрельбу. Из зарослей снова ударил залп, и пули снова прошли высоко над обозом, не задевая ни бойцов, ни коней. Соловьев давал тем самым понять, что великодушно позволяет красноармейцам уйти невредимыми, оставив мешки. Операция была задумана «императором» как триумфальная. Захват обоза он не хотел омрачать ненужными жертвами.

Поскольку на руднике он погорячился, казнив рабочих (и позднее, остыв, пожалел об этом), то сейчас он хотел подводчиков просто отогнать.

Однако возчики разбойным великодушием не умилились. Им было стыдно отдавать хлеб тому же Соловьеву, который обрек на голод весь рудничный поселок с малолетними детьми. А кроме того, в подводчиках появилась злость, что Соловьев потешается над ними.

«Император i> не ожидал отпора, сопротивление было бессмысленно, и, обозлись, он крикнул: «Лупите по лошадям! » ^

Одна лошадь была тут же убита, две ранены, несколько заметались н испуге. И все это случилось за каких-нибудь полторы минуты начавшегося боя, пока всех не удивил командир отряда Козлов.

Увидев, что отряд ввязался в ожесточенный бой, Козлов крикнул:

— Отставить стрельбу! В сопки! Всем отступать в сопки! — И, повторяя это, пронесся иод огнем вдоль всех возов.