Пионер 1990-10, страница 58

— Конечно.

Я тоже жалела ее, умом сочувствовала, но не испытывала никакого «сопереживания». И вот что удивительно: Мэгги, почти моя ровесница, лишь на два года младше, ее мать и отец умерли (что может быть ужаснее?), а тетя Элина — взрослый человек, и, конечно, следовало больше жалеть девочку. Но боль в сердце вызывала именно тетя Элина, а рядом с Мэгги я только как-то странно смущалась.

Мама позвала нас к столу, а после обеда тетя Элина и дядя Дуглас уехали. Похороны были назначены на следующий день. Мама с папой должны были отправиться утром.

Вечером, перед сном, стало еще хуже, чем вчера. Мама читала в нашей с Сюзи комнате, только теперь это была комната Сюзи и Мэгги. Сюзи с Мэгги все время хихикали во время чтения, и, когда я сказала им, чтобы они вели себя спокойнее и не мешали другим, Мэгги ответила:

— Ого, да она командует!

Сюзи сказала на это:

— Стыдно, Виктория Остин.

Мама промолчала. Она с любопытством взглянула на нас и продолжала читать.

Роб уснул мгновенно, как всегда. Мне было позволено читать до девяти, но, даже выключив свет, я не могла заснуть: может, потому что не привыкла спать в кровати Джона. Это большая раздвижная кровать, а у Роба — маленькая-маленькая.

Роб страдает аллергией и очень часто осенью сопит. В эту ночь он тоже сопел. Было холодно, и он зарылся в одеяла, так что из-под них торчал только хохолок его русых волос и раздавался мирный, удовлетворенный храп. Мы всегда оставляем свет в ванной на ночь, и этого как раз достаточно, чтобы в комнате все было видно.

Я устроилась поудобнее и старалась заснуть, но тут в комнату на цыпочках вошел Джон. Он был в джинсах и в толстой куртке. Он подошел к кровати и сказал шепотом:

— Оденься потеплее, ну там, джинсы или спортивные брюки, и иди вниз.— Сказал и исчез.

Я встала, оделась и спустилась по черной лестнице на кухню. Мама — она была в пальто— сказала мне:

— Возьми куртку, Вики. Я подумала, может, возьмем одеяла и посидим где-нибудь на воздухе, полюбуемся небом.

— А может, поднимемся на Ястребиную горку? — спросил Джон.— И посидим наверху у трамплина?

— Я посоветуюсь с папой,— заколебалась мама.

Отец сидел в кабинете и читал какую-то статью в медицинском журнале. Он сказал, что на полчасика мы можем отлучиться, но не больше— погода холодная.

Мы сели в автофургон (Колетт устроилась у меня на коленях, а мистер Рочестер— на

трех армейских одеялах) и поехали. Ястребиная горка — отличное место для пикников, здесь и трамплин выстроен, с него можно увидеть целых пять штатов.

Когда мы приехали, Колетт пулей выскочила из машины. Она носилась как угорелая, повизгивая от восторга, а мистер Рочестер бегал и прыгал вокруг. Мама с Джоном расстелили одно из одеял прямо на траве, и мы сели на него. Другое набросили на плечи, а третьим укрыли ноги. Мама сидела посередине, и мы крепко прижались к ней. Небо над лужайкой у нашего дома было, наверное, не менее прекрасно, но там сверкали огни домов, а здесь, наверху, нам казалось, что на много миль вокруг никого нет. Небо здесь бескрайнее и высокое. Странно: чем холоднее, тем все дальше, кажется, уходит небо, и все дальше становятся звезды. Небо так густо усыпано ими, что иногда кажется — идет звездный снег, а внизу, под нами, расстилался белый туман, как будто с горы открывается вид на огромное озеро. Млечный Путь тек рекой света, и Джон начал называть созвездия, показывая, где они находятся. Я сумела отыскать Большую Медведицу, Полярную Звезду, Кассиопею, Скорпиона и Стрельца. Стрелец— мое любимое созвездие, это мой знак зодиака, и мне нравится сама мысль — достичь, стреляя из лука, звезд.

Тут вдруг по небу чиркнула падающая звезда, и Джон сказал:

Звезда падает, а я не знаю, что загадать. Хорошо бы опять настало позавчера и чтобы ничего плохого не случилось, но так не бывает.

Мама, я ничего не понимаю,— сказала я. Меня бил озноб.

Мама задумчиво произнесла:

— Иногда очень трудно увидеть волю Божью и том, что на первый взгляд кажется слепым случаем. Вот почему я хотела прийти сюда, чтобы полюбоваться звездами.

— Я разговаривал с тетей Элиной, когда все были заняты,— сказал Джон. Он был взволнован.— Мы выходили гулять с Колетт и мистером Рочестером.

Мистер Рочестер подошел к нам и улегся рядом со мной, положив тяжелую голову мне на колени. Колетт давно свернулась калачиком у маминых ног. Я посмотрела на Джона; стекла его очков поблескивали, отражая свет звезд:

— Она сказала, что они с дядей Хэлом всегда знали, что жизнь отпущена как бы в долг,— сказал Джон.— Оказалось, что времени им отпущено меньше, чем они думали, да и жизнь у них сложилась так, что они редко бывали вместе. И она сказала, что благодарна за каждое мгновение, и даже теперь, когда все кончено, она ни за что не поменялась бы местами ни с кем в целом свете.

— Она так сказала? — спросила мама.

— Да,— ответил Джон.

Вторая звезда прочертила небо. Мы сиде