путь. За четыре года летной жизни изменился характер молодого летчика. Он стал волевым, серьезным командиром, смелым и отважным, осторожным в воздухе, глубоко знающим не только технику пилотирования, но и материальную часть самолета. В то же время он остался жизнерадостным и простым парнем.

Впервые я увидел Шемякина на спартакиаде, увидел, как этот человек не может устоять на месте, бешено жестикулирует, и каждый «финиш» своих товарищей приветствует криками и прыжками. Какой неспокойный человек! Я невольно подумал: «Не хотел бы быть с ним в воздухе».

Каково же было мое изумление, когда командир эскадрильи подозвал Шемякина и предложил ему «прокатить» меня на амфибии, Из вежливости я улыбнулся, но, видимо, улыбка моя была настолько ^гжалкая, что командир эскадрильи догнал меня и успокоил.

— Не бойтесь, все будет хорошо, корабль Шемякина лучший в эскадрильи.

Мы поднялись в воздух. Шемякин сразу стал другим. С осредоточенность. Спокойствие. Ни одного лишнего движения.

Шемякин действительно летал мастерски. Это не значит, что в жизни его, жизни командира РККА и летчика, не было аварийных положений. Они были, и, если бы не глубина знаний техники, если бы не слетанность его с экипажем, если бы не сознание огромной ответственности за жизнь людей и сохранность машины, — кто знает, как окончился бы его недавний полет, самый сложный и суровый за все годы летной жизни.

Это было 20 октября. Наступили очередные маневры морских сил Черного моря. Скоро должно было разыграться «сражение». Все в эскадрильи забыли о мирной обстановке: каждый самолет, не выполнивший боевого задания, дает лишний шанс «врагу» на победу.

Гидросамолет Шемякина идет на разведку. Он должен обнаружить в море «врага» и сообщить об этом в штаб бригады. Лететь придется ночью, в исключительно' неблагоприятной метеорологической обстановке.

«Штопор»

1-Н—е-

IS

«Иммельман»

Самолет покидает бухту в 22 часа. Низкая облачность. Порывистый ветер подгоняет грузные облака. Моросит дождь.. Редкие капли падают на целлулоидные козырьки кабинок и тонкими струйками стекают за борт. Быстрее обычного исчезают тусклые опш аэродрома. Тьма.

Самолет врезывается в полосу сильного дождя, и стрелки приборов пляшут, болезненно реагируя на неровные движения корабля. Начинается «болтанка». Становится трудно вести самолет. Взгляд Шемякина прикован к приборам. Полет слепой, ориентироваться по внешним признакам невозможно. Кругом темнота.

Судя по курсу и скорости, сейчас покажется маяк Сарыч. Его мощные огни должны пробить завесу непогоды., Мзяк будет внешним ориентиром, и тогда будет легче.

Но вот дождь уменьшается. Светлеет. Впереди появляется огонек — Айтодорский маяк.

Получена радиограмма с приказанием возвратиться в базу.

— Беспокоятся! — кричит Толя второму пилоту.

Он передает ему управлению и на клочке бумаги составляет текст ответной радиограммы. Видимо, штаб забеспокоился резким ухудшением погоды и поэтому предложил: отказаться от выполнения задания и вернуться в базу. Но, так как Шемякин вышел из полосы непогоды, он решил продолжать полет, уведомив об этом командование. Текст радиограммы Шемякина гласил: «Ядро дождя прорвал, разрешите выполнять задание».

Через несколько минут летнаб передал Шемякину записку:

«Курс 180 — вижу корабль».

Толя берет управление и выключает

«Мертвая летлв»