Техника - молодёжи 1940-04, страница 37

- Но ведь он вызывает именно тебя? — Йшлся Федор.

- Нет, он из предосторожности и этого делает. Он дает только общий вызов

це-ку» — всем.

Ь- Ну хорошо. Вот ты услышал его, знал, настроил приемник на его волну. 1о он «ак узнает тебя?

- А меня немудрено узнать, я не не-ильщнк и после «це-ку» даю свои потные.

- Так. Значит, если следить за неле-мыциком, то можно установить позывные юго любителя, с которым он разговари-йт?

г Конечно.

- А по позывным можно узнать, кто я любитель?

г Для этого нужно только купить в f,M нашем газетном киоске справочник ютковолновика-любителя.

- Вот видишь, — нахмурился Федор. — ожет быть, за тобой тоже уже следят. Николай внимательно посмотрел на ceo-

уга.

ажется, ты прав, Федя... Надо дер-ать ухо востро- Судя по тому, что там ехстаие ведется в секретном порядке до сих пор не закончено, дело, очевид-I, «ложное и связано с иностранной раз-едкой. Значит, мы правильно объяснили овщенне немца. Теперь будем ждать ноге сообщений.

I Зима выдалась крепкая, сердитая и не-рокойная. Короткую осень, ласковую и Валую, с ее роскошным желто-красным уб-Вктвом, прогнал внезапным налетом мут-К ураганный ветер с северо-запада. И — ■шло. Колючая крупа запрыгала по сунну асфальту, прячась от вихрей в углы В закоулки тротуаров. Потом затихло, шал снег. По широким улицам столицы Ьленно поползли, как гигантские мол-и.шины, полосами сдирающие снеж-щи кожуру. Снова падал снег, снова потали его машины. Иногда в разрывах Цщнхся облаков появлялось ослепитель-1 солнце, бледное от холода, и опять юало надолго за темным пологом, буд-укрываясь от снежной морозной земли. Как облака над столицей, стремительно |нсь события в жизни наших героев.

осенью, после необа*чайного зрели-I я разговора с профессором в его ла-[Торин, Николай Тунгусов окончатель-решнл связать свою работу с риданов-;; Пусть он не понимал до конца всей иной концепции, которая руководила дельностью Ридана, он чувствовал за-что тут его собственные технические I наполняются особым смыслом, начи-iT пульсировать живой человеческой шью и влекут к каким-то новым побе-Николай верил в реальность этих по-I Да и можно ли было не верить, да он собственными глазами видел, как !дан в своей лаборатории осуществлял яе вещи, о которых только в сказках да осмеливались мечтать1 1ерспектива длительного сохранения вой ткани, так близко открывшаяся пе-ГРиданом, совершенно захватила Тун-"«а. Вначале Николаю казалось даже, она затмила собой мысль о генерато-моэговых лучей, осуществления которому напряженно ждал ученый. Но нет, ь скоро выяснилось, что одно с дру-•связано, что обе перспективы хаким-образом дополняют одна другую. Как ино, Ридан не говорил, и Тунгусов шал, что было бы нетактично настаи-ь на объяснении его конечных целей. Все складывалось исключительно удач-; Решить задачу консервирования Тун-и сам не мог: тут требовались слож-[гистологические исследования, ему неступ ные. Ну, конечно, Ридан взял на ■ исследовательскую работу, он готов i переключить на нее весь свой инсти-

И вот началась новая деятельность. Они составили проект, нарком одобрил его. Проект был «грандиозный», как говорил Ридан. Он начинался со строительства: к ридановскому особняку пристраивается двухэтажный флигель за счет части сада. В нем располагаются мастерские Т.унгусо-ва и новые лаборатории. Тунгусов подбирает штат, и тут следовал описок, по которому можно было догадаться, что «ГЧ» тоже иеэримо присутствовал в плане. Ридан увеличивает количество своих сотрудников-гистологов вдвое и снабжает новые лаборатории полным оборудованием. Крольчатник расширяется.

Проект этот составляли, конечно, втроем, с Мамашей. А когда началось осуществление его, то «бразды правления» автоматически перешли к Мамаше, ибо ему нужно было только знать, что делать, а как делать — это он понимал лучше других. Мамаша носился по городу, как ветер, он находил людей каким-то удивительным «верхним чутьем», как хорошая охотничья собака находит дичь.

Так появились строители — инженеры и рабочие; загрохотали в саду машины. Они вгрызались в замерзший грунт, заливали котлованы серой бетонной массой, дробили щебень, поднимали леса стрелками дерриков. Потом огромная дощатая коробка скрыла собой место будущего флигеля, и уже никто из ридановцев, кроме Мамаши, не видел, что происходит в ней. А через месяц, когда повернуло «солнце — на лето, зима — на мороз» и начались жестокие конвульсии медленно отступающей зимы, коробка вдруг с грохотом отбиваемых досок распалась, как скорлупа разбитого ореха, и под ней оказалось новенькое светлое здание с застекленными рамами и отделанным фасадом.

Тем временем Ридан и Тунгусов лихорадочно подготавливали каждый свою работу. Широкий коридор института был как бы градусником, по которому можно была видеть степень этой подготовки: он все больше заполнялся ящиками со станками, инструментами, приборами, посудой и т. д. Большие черные буквы «Р» и «Т», поставленные, по распоряжению Мамаши, на лицевой стороне ящиков, отличали имущество Ридана и Тунгусова.

Николай составил точный план работы. Два генератора ультракоротких волн — один из них, старый, уже почти готов — будут действовать непрерывно, снабжая исследовательские лаборатории Ридана таким количеством облученных проб свежей органической ткани, какое лаборатории сумеют пропустить. Это будут сотни проб в день, и гистологам придется здорово поработать.

Облучение ткани начнется с волны в восемь метров на одном генераторе и волны в одну десятую миллиметра на другом. Где-то между ними прячется искомая «консервирующая» волна. Но тут тысячи волн; чтобы исследовать каждую из них, понадобились бы годы. Поэтому «осада» этого диапазона начнется с двух сторон, сначала довольно большими скачками, чтобы нащупать в нем наиболее действенный участок. Это будет первый тур поисков. Потом пойдет кропотливое исследование найденного участка по той же системе — с двух концов, но уже более мелкими «шагами». Наконец, третий тур, когда каждый миллиметр длины волны будет испробован, даст окончательное решение вопроса. Работа предстояла чрезвычайно сложная, ибо, кроме волн, нужно было одновременно подыскивать и наиболее выгодные условия продолжительности облучения и его мощности.

Об этом Николай беседовал однажды с Риданом.

— А если нужная нам волна окажется на бесконечно малую долю длиннее или короче той, которую мы можем фиксировать вашим верньером, тогда что? — опросил профессор. — Как вы тот да повторите эту частоту? Ведь каждый поворот руч

ки верньера, как бы мал он ни был, дает новую волну, не так ли?

— Так, конечно. Но я не думаю, чтобы тут имели существенное значение Такие уж ничтожные изменения волны.

— Не думаете? А когда ®ы пытались повторить знаменитый опыт ваших пищевиков, вы знали, на какой волне они работали?

— Знал.

— И все-таки повторить не смогли?!

— Но ведь тут, кроме волны, есть еще неизвестное — продолжительность облучения, экспозиция...

— То же самое и экопозиция1 Вы думаете, сотые доли секунды не влияют на результат? — добивался Ридан.

— В известной степени да.

— В известной степени!.. Нет, Николай Арсентьевич, я думаю, в решающей степени. Мне кажется, вы недооцениваете роль ничтожно малых величин, особенно когда вы имеете дело с биологией.

Разговор этот имел важные последствия. Николай слушал и думал. Как всегда, новая верная идея входила в его ум легко, занимая место старого, казалось крепко укоренившегося представления. Это было замечательное свойство, позволявшее Николаю без особого напряжения двигаться вперед, отбрасывая устаревшие или просто ошибочные представления там, где другие с трудом оставляли насиженные позиции.

И вот опять, как и в каждой почти беседе, Ридан открывал ему какую-то часть еще непознанного мира. И Николай удивлялся: как же он сам не удосужился подумать об этом? (Ведь значение весьма малых величин очевидно! Разве он не знал ничего о ферментах, о гомеопатии? Ридан прав: доля волны, сотые секунды могли иметь решающее значение. На мгновение Тунгусов почувствовал внутренний холодок: если так, задача может остаться нерешенной... Бесконечно малые доли — это, значит, бесконечно большое количество комбинаций из трех , элементов: в<Аны, экспозиции и мощности. Да, результат пищевиков — чистая случайность. У них ни один из этих элементов не был постоянным. Генератор был простенький, волна «гуляла», настройка, конечно, менялась. На какой-то миг случайно совпали условия облучения. Может быть, всю жизнь придется искать это совпадение и...

— Ничего, Николай Арсентьевич, не падайте духом, —- улыбался Ридан. — Мы'будем действовать методом исключения. Лишь бы ваш аппарат был точен.

— Да, тешерь я вижу, что мои верньеры не годятся. Придется конструировать новые. Тут нужны какие-то микроверньеры. Это довольно сложная задача. А у меня на очереди второй генератор. Когда я все это сделаю?..

— Знаете что, — придумал вдруг Ридан, — поручим верньеры Виклингу. Кстати и проверим его способности, а то он все «изучает» новые методы генерации микроволн в каких-то таинственных лабораториях, а толку пока что не вчдно. Дело это темное и может продолжаться очень долго. А если он быстро и хорошо справится с верньерами, возьмем его к вам в помощь.

Николай согласился неохотно. Он любил все делать сам, особенно когда приходилось придумывать что-то новое, изобретать. Но на этот раз всякая новая работа грозила сорвать план. Он уже обещал Ридану, что облучение проб начнется тотчас же после того, как будут отделаны лаборатории и размещено оборудование. Кроме того, опыт коллективной работы над сушилкой научил его кое-чему. Приходилось соглашаться.

Виклинг частенько появлялся в доме Рида нов. Он приходил запросто по вечерам, к чаю, сидел всегда недолго, но всякий раз приносил с собой какую-ни-«удь интересную историю, занятную игру, с исключительной ловкостью показывал фокусы, приятным баритоном напевал пе-

47