Техника - молодёжи 1940-12, страница 41

- Дундич! Знаменитый Дундич!

f командира звали Олеко Чолич кдич. Бойцы переделали имя и ество этого близкого им челове-по-своему, в более привычное Иван Антонович. И Дундич вднился с новым именем, как и дружным коллективом отважных цшиков.

Олеко Дундич родился в Сербии "1893 г. На всю жизнь врезалась

!его сознание картина: пыльные эселочные дороги, крутые скло-, поросшие жесткой травой... Незримые стада волов, быков, ко-)в и овец бредут с горных паст-ш. Скот сопровождают измож-щные люди с хмурыми лицами, («крытые рубищем. Это батраки и стухи, работающие на отца ма-нького Олеко, богатого скотопро-ниленника.

Не раз мальчик был свидетелем * гстокого обращения с этими заби-ми тружениками. Они ютились в |рых и темных каморках. Их об-ктывал и нещадно штрафовал |равляющий.

; Молодой Дундич возненавидел йство и нашел в себе мужество рвать с отцом. Юношей он покидал родительский дом. Служить наеду, облегчить его страдания, вылети его из тяжелого положения Ягало заветной мечтой Дундича, росле долгих мытарств он успеш-ю окончил среднюю школу и из-рал себе профессию народного чителя.

Но когда в Сербию вторглись урецкие паши со своими войсками, вслед за ними албанские князья, [ундич, ни минуты не колеблясь, 1ерется за оружие. Он понимает, то интервенты несут его малень-ой родине ужасы разорения. Первая мировая империалистическая война застает Дундича офице-ом-кавалеристом. Два года он не тезает с боевого коня, пока в одном 13 сражений, тяжело раненный, не юпадает в плен. В лагере военнопленных в Австрии свободолюби-1ый Дундич обдумывает планы бегства. И в скором времени действи-ельно бежит в Россию.

Царское правительство формиро-ало «добровольческие» сербские юлки. Дундич был зачислен в один 13 таких полков. Годы войны не 1рошли бесследно для молодого офицера, они на многое открыли му глаза. Он смутно начал сознавать, что принимает участие в вели-1айшей социальной несправедливости, что народы ввергнуты в мясо->убку войны ради интересов правящих эксплоататорских классов.

Горячие слова большевистской правды, проникшие в солдатские

казармы, Дундич встретил с радостью. Он начал вести революционную пропаганду среди солдат-сербов. Работа Дундича, как и других смелых революционеров-пропагандистов, не пропала даром. Когда летом 1917 г. Керенский с крикливым пафосом звал армию в наступление в интересах капиталистов Антанты и отечественных помещиков и фабрикантов, полки сербского корпуса отказались итти на фронт.

Сербские генералы, напуганные брожением в войсках, разоружили корпус и заключили неповиновав-шихся в обнесенный колючей проволокой концентрационный лагерь под Киевом.

Когда грянула Великая Октябрьская социалистическая революция, Дундич, как и многие сербы, нашел себе место в рядах красногвардейцев. Наконец-то настала пора, когда с оружием в руках приходилось защищать не интересы хищников-эксплоататоров, а завоевания революции и свободу трудящихся.

Олеко Дундич вступил на путь беззаветной героической борьбы под красным знаменем Советов. Свободная, революционная большевистская Россия стала подлинной отчизной Дундича. Все качества, дремавшие под спудом в этом замечательном человеке, расцвели с необычайной силой. Его предприимчивость, презрение к опасности, недюжинный дар организатора и пропагандиста, пламенное воодушевление идеями

большевизма, огромный военный опыт, находчивость и отвага влекли к нему сердца бойцов.

Отряд Дундича в рядах ворошиловской Пятой армии совершил марш на Царицын (ныне Сталинград). Дундич сражался с интервентами, с белоказаками, с бандами генерала Краснова.

В бою под станицей Гнилоаксай-ской Семен Михайлович Буденный впервые встретился с Олеко Дундичем.

— Это истинные интернациональные бойцы! — сказал с восхищением Семен Михайлович об отряде Дундича.

Буденный полюбил этого решительного бесстрашного человека, беззаветно преданного делу революции. Когда по инициативе товарища Сталина была образована Первая Конная армия, Дундич был назначен командиром для особых поручений, требующих высокой военной доблести и мужества.

Дундич врывался с группой отборных всадников в тыл врага и сеял там смятение. Как кавалерист он не знал себе равных. Во главе лихих конников он несся на врага, управляя конем ногами, с шашкой в одной руке и наганом в другой. Возвращаясь из набега, Дундич часто приводил с собой пленных, белых штабных офицеров. Владея несколькими языками, он не раз, как это было под Воронежем, выдавал себя за офицера и добывал в штабах врагов секретные сведения и оперативные приказы.

Белые жаждали расправиться с

— Вы что, ослепли? Не видите, что свои едут? — прикрикнул командир с таким неподдельным презрением к нижнему чину в тоне, что у казаков рассеялись последние сомнения.

39