Техника - молодёжи 1941-01, страница 56

Трехлинейная винтовка образца 1891 года и трехлинейный револьвер образца 1895 года.

Читатель может легко представить себе, сколько было у изобретателя каждый раз волнений, опасений и, я бы сказал, даже страхов за свое «детище». Однако все испытания прошли благополучно и дали хорошие результаты. Наступил последний этап: в конце 1912 года Сестрорецкий оружейный завод начал составлять рабочие чертежи, с тем чтобы изготовить уже в окончательном виде сто пятьдесят экземпляров автоматической винтовки. Эти экземпляры должны были быть розданы по войсковым частям на продолжительное время для всестороннего и длительного изучения всех их выгод в непосредственных условиях войсковой службы.

Но я на этом не успокоился я уже в следующем, 1913 году представил несколько образцов новых винтовок той же системы. Это были первые у нас образцы не только автоматических винтовок, > но и сконструированных для стрельбы новым, проектированным мной малокалиберным патроном с улучшенной баллистикой. Вот почему разработке этих образцов Артиллерийский комитет придал особо важное значение. Испытания этих винтовок также прошли весьма удачно. Все работы были уже близки к окончанию. Оставалось сделать лишь последний шаг. И вдруг война! Распоряжение военного министерства прекращало все опытные работы.

«Рухнули мои надежды, все мои труды, плоды непрерывных исканий» — nor была первая мысль, когда на заседании в Артиллерийском комитете председательствующий объявил нам этот роковой приказ.

Но, как это нередкб бывает в подобных случаях, я начал тотчас сам же искать всякие утешающие объяснения. Я часто бывал на заводах, не имевших в то время организованных проектно-конструкторских бюро. «Несомненно, — утешал я сам себя, —• изготовление опытных образцов бу- _, дет очень стеснять работников завода/ отвлекать их от первостепенной сейчас задачи— дать возможно больше уже принятого оружия. А после войны можно будет опять приступить к опытам и исследованиям». Увы, никто в то время не предполагал, что война затянется на четыре года и принесет с собой неслыханные потрясения во всем мире! Все мы тогда рассчитывали, что война быстро окончится, — и это было нашей общей огромной ошибкой...

Разумеется, присутствующие на заседании члены Оружейного отдела заинтересовались, как обстоит дело с автоматическими винтовками за границей. Я сообщил все, что знал об этом. Нигде еще не было при-гтуплено к перевооружению армий и к выдаче в войска значительного количества автоматического ручного оружия. Во время секретных командировок мне удалось узнать. что автоматическая винтовка системы Маузера образца 1913 года, признанная в I ермании наилучшей, заказана на заводе Маузера в Оберндорфе всего в количестве пятисот экземпляров. Во Франции также в 1913 году был закончен один образец но никаких сведений о его системе и о количестве заказанных экземпляров у нас не было. Французы, несмотря на то что Россия состояла с ними в военном союзе,

скрывали от нас все усовершенствования. Недавнее донесение русского военного агента в Париже говорило, что французы не придают особого значения автоматическим винтовкам и более интересуются походными кухнями.

•то нас несколько успокаивало. Однако мы не учитывали одного чрезвычайно важного обстоятельства: в случае затяжной войны и необходимости вводить новые виды оружия слабая военная промышленность царской России не смогла бы быстро перестроиться на новое производство и мы опять отстали бы. намного от более развитых капиталистических государств, как это и случилось впоследствии. Теперь конечно, в свете исторической перспективы, эта роковая ошибка каждому ясна. Но в те горячие дни все находились под гипнозом идеи о кратковременной войне—'И не только мы, военные инженеры, но и подавляющее большинство гго командного состава в штабах государств и армий.

Во время заседания мы услышали звуки военной музыки и подошли к окнам. По Литейному проспекту, направляясь к. вокзалу для отправки на фронт, проходил лейб-гвардии Московский полк. Офицеры и солдаты — молодец к молодцу, рослые, хорошо сложенные, с отличной выправкой; они шли батальон за батальоном, четко отбивая шаг под бравурный марш; позади двигались пулеметные команды, которыми были снабжены теперь все полки.

Толпа, привлекаемая красивым зрелищем и звуками оркестра, сбегалась со всех сторон, заполняла тротуары по обе стороны улицы, махала фуражками, платками...

Бодро, молодцевато проходили мимо на--Ших окон нескончаемые ряды солдат... Каждый на плече держал свою трехлинейную винтовку — плод работы русских оружейников, заводов, нашего Оружейного отдела.

То были наши винтовки!

У . каждого в патронташе и в подсумках находились только что введенные остроконечные патроны, на разработку которых было потрачено столько трудов и усилий...

То были наши патроны!

В пулеметных командах находились новые, облегченные образцы пулеметов Максима с новейшими станками...

То были наши образцы, испытывавшие-ся и введенные под руководством Оружейного отдела! И нам казалось, что сила такого полка несокрушима.

Оркестр внезапно смолк, но вместо музыки раздалась размеренная дробь бараба-

Теперь можно быть спокойным за путное дело, — громко сказал Филатов, бывший одним из главных деятелей по обучению вновь сформированных команд стрельбе из пулеметов.

Многие молча кивнули ему в ответ. Каждый из нас знал, что русская армия успела уже загладить в этом отношении те ошибки, которые были допущены в русско-япоискую войну. Новый русский пулемет образца 1910 года был куда совершеннее пулеметов, стрелявших на полях Маньчжурии. И по количеству их русская армия шла впереди других государств: у нас на каждую дивизию было тридцать два пулемета, а в иностранных армиях — не более двадцати четырех.

Мы могли гордиться также и другими образцами нашего стрелкового .оружия. Русская трехлинейная винтовка заслужила всеобщее признание в предшествующих битвах. Револьвер образца 1895 года был также одним из лучших.,.

Не успели мы отойти от окон и занять места, как^ снова послышались звуки приближающейся музыки. Хор конных трубачей на белых лошадях открывал марш гвардейской конно-артиллерийской бригады, казармы которой были расположены неподалеку.

Зрелище было еще более красивое. Здесь не было тесно сплоченных, сомкнутых рядов пехотного полка; с лязгом и грохотом проходили батареи; шестерки сильных и крупных лошадей тянули орудия, выкрашенные в защитный цвет. Каждая батарея имела свою масть: перед нами проходили золотисто-рыжие, вороные, гнедые кони уносов запряжки и конного расчета. Они рысили, вздымались на дыбы...

В этот момент в зал заседаний вошел начальник Главного артиллерийского управления генерал Кузьмин-Караваев, прослуживший многие годы в этой бригаде.

— Бригада, смирно! Равнение направо! — раздалась команда.

Музыка смолкла. Это командир бригады, увидев в окне нашего зала своего бывшего начальника, салютовал ему.

Рядом с Кузьминым-Караваевым стояли известные своими научными трудами и изобретениями члены комитета. Я видел профессора Артиллерийской академии Забуд-ского, выдающегося ученого в области внешней баллистики. Рядом с ним стоял генерал Трофимов, получивший также широкую известность своими научными трудами, в особенности исследованием действия шрапнели. Здесь же присутствовали постоянные члены Артиллерийского комитета и профессора академии: профессор Дроздов, исследователь труднейших теоретических вопросов по внутренней баллистике; Гр. Забудский, крупнейший специалист по пороховому делу; Дурляхов, талантливый конструктор многих систем лафетов, в особенности для орудий береговой артиллерии; Киснемский, работавший над поро-хамн прогрессивного горения; Шмидт-фон-дер-Лауниц, известный изобретатель дальномеров; Соколов, конструктор пулеметного станка и нескольких систем дальномеров...

Отправлявшаяся на фронт артиллерийская бригада, имевшая всю материальную часть,

г в 76 миллиметров и пулемет Максима 1 образца 1910 года.