Техника - молодёжи 1946-01, страница 19

лишним века буря¹ вырвала иэ рук англичан французские корабли,, ©зятые в плен под Трафальгаром.

Есть немало* книг о битвах аг войнах, о событиях пашей человеческой истории, Но если бы кто-нибудь захотел написать историю бурь, он должен был бы почетное место отвести знаменитой балаклавской буре, которая разразилась в прошлом- веке во время Севастопольской кампании. Эта буря хватала стопушечные линейные корабли и разбивала их о скалы, словно это были не корабли, а орехи. Стальные якорные тросы рвались, как паутина. Сорванные с якоря суда англ о-французского флота метались по морю и наносили друг другу удары, как злейшие I враги.

В историю людей вмешалась история стихии и смешала все карты

У входа на рейд торчали мачты русских кораблей; их потопили сами русские, чтобы преградить путь к Севастополю. Буря подняла со дна один из этих кораблей и унесла в море. На нем не было ни капитана, ни матросов, а он мчался, словно им управляли невидимки. Он шел напрямик, — ему-то не страшны были ни подводные камни, ни скалы.

А что творилось на берегу!

Буря сорвала палатки в лагере осаждающих и понесла их по земле, как сухие листья

Одеяла, макинтоши, бочки, доски, люди, лошади неслись и катились по земле. Можно было подумать, что гигантская метла выметает их вон из Балаклавы.

Вот что такое буря! Для нее и трехмачтовый фрегат все равно что бумажный кораблик. Да и современный линкор не всегда может устоять от ее натиска.

В 1929 году в Бискайском заливе буря поломала французскому линкору ребра — шпангоуты, сорвала носовую наделку, прогнула пилерсы, поддерживающие палубу. Линкор вернулся домой, как после проигранной, битвы. А ведь это было в мирное время!

ЛИЦОМ К ЛИЦУ

И вот они стоят друг против друга— человек и стихия. Он маленький, но разумный. А она могучая, но лишенная разума.

Что же делать человеку? Быть просто зрителем неистовых выходок погоды? Быть игрушкой в ее руках?

Нет, он борется с ней уже много тысяч лет—с тех самых пор, как стал человеком. Он боролся с «ей и тогда, когда еще не был человеком.

млись знаменитая балаклавская буря. Она хваливала их о скалы, словно это были не кораб-к паутина. Сорвавшись с якоря, суда англо-гносали друг другу удары, как злейшие враги>

Река прорвала плотину. Гигантская волна высотой в трехэтажный дом понеслась по долине быстрее курьерского поезда. Она сносила мосты, разрушала дома. Река погубила 2*5 тысячи человек,

Бороться можно по-разному: можно наступать, а можно и обороняться.

Не во власти человека остановить бурю или сказать дождю: перестань! Но в его власти укрыться от дождя и бури. Крыша над головой — это щит от ненастья. Шуба к шапка — это шлем и латы, которые мы Надеваем на себя, отправляясь воевать с морозом.

Когда человек научился строить дома и печи, он победил стужу и ненастье. Это было большим успехом, но человек этим не мог удовлетвориться. Он не остался сидеть смирно пол крышей.

Как говорил греческий певец Гесиод, «злая нужда гнала человека за море».

Человек пустился плавать по волнам в пловучем доме. Но бороться со стихиями на море было гораздо труднее, чем на суше. Человеку пришлось решать новую задачу: как жить в доме» когда пол качается под ногами, когда под этим полом не твердая земля, а морская пучина.

В древней Греции корабельщики не решались выходить в море осенью и зимой. Гесиод советовал морякам:

Не дожидайся вина молодого н лив-ней осенних,

И наступленья зимы, и дыханья

ужасного Нота.

Яро вздымает он волны и Зевсовым их поливает

Частым» осенним дождем и тягостным делает море.

Нот — это» южный ветер, который в зимнее время поднимает бури у берегов Греции.

Со времен Гесиода прошло много лет; Теперь и корабли стали другими, и мо ряки лучше умеют бороться с бурями.

На суше и на море человек научился за тысячи лет жить в ладу с погодой или по крайней мере не попадаться ей под тяжелую руку.

Он мог бы радоваться тому, что уже с меньшим страхом смотрит на небо, что его меньше пугают тучи и грозы.

Он мог бы гордиться тем, что ему уже не приходится неделями сидеть у моря и ждать погоды. Теперешние океанские корабли выходят в путь не тогда, когда это заблагорассудится погоде, а тогда, когда это удобно человеку.

Но человек неспокойное существо. Ему не сидится на месте.

Тысячи лет он жил на дне воздушного океана. Он ходил по дну и смотрел наверх. Он видел, как плывут в небе облака, словно паруса кораблей, как шныряют и проносятся стаями птицы — эти рыбы воздушного океана.

И вот он задумал оторваться от своего дна, перейти от жизни существа, живущего на дне, к жизни свободного обитателя воздушной толщи.

И снова* начался поединок человека с погодой —уже. не на суше и на море, а в воздухе.

На этот раз борьба оказалась еще труднее,, чем прежде. Погода была у себя дома, — где же ветрам ш тучам разгуляться, как не на просторе ' ёоз-кушного океана?

А человек чувствовал себя в воздухе, как рыба, вытащенная из воды. Чем дальше он уходил от своего дна, тем труднее было ему дышать, тем хуже видели его глаза. С каждой сотней метров усиливались головная боль и удушье. Все напоминало человеку, что, упрямо идя вверх, он идет прошв своей природы.

Все здесь было другое, чем на земле. Тут даже было трудно понять,, где верх, где «из. То, что было под ногами, не всегда было низом. Земля то и дело уходила из-под ног и становилась отвесной стеной, когда самолет делал крен при крутом повороте.

И вот в таких непривычных условиях человеку пришлось встретиться липом к лицу со своим старым противником — погодой.

17