Техника - молодёжи 1955-10, страница 33

* »

----л -

шгагаы

Г. ГУРЕВИЧ

D Кременье мы, художник Вихрев ® и я, -попали случайно. Оба мы искали укромные местечки: он для того, чтобы писать их, я для того, чтобы писать там. Я уже давно знаю, что самые лучшие мысли приходят, когда лежишь на траве и смотришь, как пушистые верхушки сосен плывут по голубым проливам между облаками.

Мы нашли не меньше полусотни вдохновляющих местечек в лесу и на берегу реки. Я был в восхищении, художник тоже. Но свои чувства он внезапно выразил такими словами:

— Сюда бы хороший ресторан из Москвы, это был бы рай на земле.

— Кажется, у пристани есть столовая, — заметил я.

— Знаю я здешние столовые, — скептически возразил художник. — Несоленые щи из свежей капусты и вареные котлеты каждый день.

Столовая приятно разочаровала Вихрева. Нас усадили за столик с накрахмаленной скатертью и цветами, спросили, сильно ли мы проголодались, угостили великолепной окрошкой, на второе дали бифштекс с яичницей и поджаренными сухарями... и после мороженого мы попросили книгу отзывов.

Наша просьба вызвала переполох. Как потом оказалось, в столовой была только жалобная книга. Взволнованная подавальщица призвала на помощь какую-то Марусю. «Которую?»— переспросил ее повар. «Да Лунную же!»—крикнула она. И через три минуты перед нами явилась эта самая «лунная» Маруся с жалобной книгой подмышкой. У нее было свежее круглое лицо, действительно немного похожее на полную луну, серьезные серые глаза и озабоченная складка между бровями. Мы успокоили ее и на первой странице незапятнанной книги написали наши впечатления о скатертях, цветах,

Из рассказов, ' поступивших на конкурс

окрошке, подавальщице и шеф-поваре Марии...

— Лунная — это ваша фамилия?— спросил художник.

— Да нет, фамилия наша Кремне-вы. У нас полдеревни Кремневых. А Лунная — прозвище мое. Потому, что я на Луне зимовала.

Я смотрел на нее во все глаза. Эта девушка была на Луне? Так это и есть Мария Кремнева из комсомольской зимовки, вот эта самая — в поварском колпаке?

ЙСЗСЗ

Научно-фантастический рассказ

Рис. Н. КОЛЬЧИЦКОГО

Маруся посмотрела на ручные часики, отлянулась. В столовой было пусто. Обед кончился, до ужина было далеко. Возможно, ей самой хотелось рассказать, а знакомые все уже знали ее историю. В общем Маруся не заставила себя упрашивать.

— Многие у нас недооценивают общественное питание, — начала она. (Книжные обороты часто встречались в ее речи. Видимо, она еще не умела говорить проще, своими словами.)—Помню, когда колхоз посылал меня в Москву на курсы поваров, я не хотела ехать, даже плакала. Подруги у меня — кто на тракторе, кто на комбайне, а я вдруг с поварешкой у плиты. После, уже на курсах, поняла. Нам шеф бывало говорил: «Мы, повара, как врачи, и даже еще важнее. К нам люди три раза в день приходят — от голода лечиться, а к доктору идут с неохотой, в крайнем случае, в беде. И кормить надо по правилам науки, — по калориям и витаминам».

Училась я старательно и диплом сдала на «отлично». Делала я, как сейчас помню, праздничный обед и фигурный торт с фруктами. Думала — вернусь в Кременье, устрою в столовой пир всем на удивление. Но так случилось, что вернулась домой не скоро.

Пришло на курсы распоряжение трех лучших учениц направить в Арктику на зимовки. Я-то была по отметкам пятая, но третья побоялась ехать и обменялась со мной. И отправилась она в Кременье, а я на Землю Франца Иосифа.

Про Арктику говорить не буду, вы меня не про то спрашивали. Все повидала— белых медведей, пургу, полярное сияние. Коллектив был дружный. Особенно один парень славный, Шурка-радист. Веселый такой! Мы с ним крепко подружились, и когда вышел срок, решили

31